Малькольм Брэдбери - В Эрмитаж!

Мне кажется, это все-таки роман. Однако он имеет самое прямое отношение к Истории. Но и ученые мужи порой уклоняются от истины, чтобы придать прошлому хоть какой-то смысл в глазах настоящего. Я тоже, по мере необходимости, старался усовершенствовать реальность. Я изменял факты, даты, состав событий, если они казались мне скучными или неправильными. Я исправлял ошибки в календаре и географии, заделывал щели, передвигал границы, немножко менял национальный состав. Как маленький постмодернистский Осман [2] Жорж Эжен Осман (1809–1891) — французский государственный деятель, префект департамента Сена, градостроитель, определивший облик современного Парижа. , я непринужденно перепланировал крупнейшие города планеты, покрасивей расставлял здания, вмешивался в работу архитекторов и дизайнеров, смелой рукой прочерчивал широкие проспекты, заставлял автомобили мчаться в другом направлении. Я находил более выигрышное местоположение для статуй, подвергал реорганизации картинные галереи — подчищал, видоизменял или просто перевешивал знаменитые полотна. Я обогатил театральное искусство постановкой нескольких новых пьес и опер. Не менее вольно обходился я с великими литературными произведениями — редактировал одни и переиздавал другие. Памятники я переделывал, иконы подмалевывал, дорожные знаки ставил, где хотел, оккупировал вокзалы и станции. Но разве не так поступает сама История, когда вписывает наши живые, человеческие истории в небесную Книгу Судеб?

В своей книге я также сводил вместе людей, которые никогда не встречались, но которым наверняка стоило познакомиться. Для этого я вносил изменения в их биографии и карьеры, придавал их характерам новые черты и придумывал для них новых возлюбленных. Особенно щедр был я к своему главному герою — Дени Дидро, самому очаровательному из философов, ныне, увы, забытому: напоминает о нем лишь название одного из районов Парижа и станции метро. Дидро и сам чувствовал зыбкость своего существования, сам ощущал себя лишь игрушкой Потомства — этой странной формы коллективной памяти, которая то хоронит, то воскрешает, то возносит, то смешивает с грязью, то разрушает, то восстанавливает. Дидро понимал, что История — не что иное, как жалоба прошлого на настоящее, но при этом прошлое, настоящее и будущее способны перемешиваться и проникать одно в другое. Я выступал от лица Потомства и по-своему формировал жизнь философа, упорядочивая слухи и сведения о нем. Я подарил ему (думаю, Дидро не возражал бы) несколько приятных, необычных и насыщенных месяцев, развил некоторые его идеи и сюжеты, придумал и приписал ему несколько мистификаций. В общем, влез на его сайт в Книге Судеб и основательно там покопался.

Я также набрался смелости поработать с нашей так называемой современностью. Разумеется, кое-что в моей книге вполне соответствует действительности. Абсолютно реален Борис Ельцин. На самом деле существует проект «Дидро», в рамках которого профессора Бу Горанзон и Магнус Флорин из Королевского университета в Стокгольме организовали ряд замечательных конференций. Этот проект уже много лет позволяет виднейшим ученым, писателям, философам, актерам, преподавателям, художникам продолжать изучать этическое и интеллектуальное наследие Дидро. С этой целью им дается возможность собраться вместе в комфортабельных условиях в одном из крупнейших городов мира. Я тоже принимал участие в одном из таких конгрессов. В октябре 1993-го, когда в России произошла очередная политическая встряска, мы совершили путешествие на тот берег Балтийского моря. Там и возник замысел этой книги.