Малькольм Брэдбери - В Эрмитаж!

Я росла такой же, как все русские дети. Даже в худшие времена нас учили любить Пушкина и читать его книги. Может быть, для меня это значило больше, чем для других: в то время от ужаса повседневности некуда было скрыться, оставалось только с головой уйти в чтение, раствориться в литературе. Помните, что говорит герой «Записок из подполья» Федора Достоевского? Он говорит, что в книгах жизнь предстает не такой бессмысленной, как наяву. Я тоже предпочитала книжную жизнь реальной и читала запоем. И не только по-русски: мама научила меня иностранным языкам — французскому и немецкому. И вот, когда начались восстановительные работы, когда город ожил и все стало постепенно возвращаться на свои места, я пошла работать в Публичную библиотеку. А поскольку я отлично знала французский, мне поручили работу с собранием книг эпохи Просвещения, с библиотеками Вольтера и Дидро, из-за которых, насколько понимаю, вы сюда и приехали.

— Не все, но некоторые, — вклинивается Бу. — Но продолжайте, Галина, ваш рассказ очень занимателен.

— Что ж. Может быть, вы помните, как эти библиотеки попали в Россию? Сами видите, Екатерина приобретала все, что, по ее мнению, работало на имидж России — мощной державы, цивилизованного государства, полноправного члена нового европейского сообщества. Если царице хотелось иметь какую-то вещь — она требовала. А потребовав, получала. Но с тех пор как ее помазали на царство в одном из кремлевских соборов, она твердо знала, чего хочет больше всего, — больше всего она хотела стать государыней-философом. За поддержкой она обратилась к самим философам, les lumières [43] Деятели эпохи Просвещения (фр.). , светочам мысли, просветителям. Она объявила, что отныне Россия — свободная страна, где они вольны исповедовать любые свои идеи и ставить любые философские эксперименты. Цензура не будет вмешиваться, церкви не позволят оказывать давление. Как и вся Европа, царица была без ума от великого Вольтера. Всю жизнь она вела с ним оживленную переписку. Первое письмо отослала буквально через месяц после коронации. Подписалась псевдонимом, сделав вид, что пишет один из придворных, решившийся поведать философу, как восхищается им российская императрица. Сначала Вольтер ее признаниям не поверил, но Екатерина не унималась. Она слала к нему целые делегации, забрасывала восторженными письмами и щедрыми подарками. Она знала, что некоторые книги Вольтера во Франции бросают в костер, а сам он живет почти что в изгнании. И потому предложила ему печатать все свои произведения в России.

— «Энциклопедию» Дидро тоже, — опять встревает Бу.

— Искусством обольщения Екатерина владела в совершенстве. Через некоторое время подействовали ее чары и на Вольтера. Вскоре он уже отвечал ей не менее восхищенными письмами и поэмами; некоторые из них я покажу вам на стендах нашего музея. Но встречаться они не встречались ни разу. Я думаю, императрица об этом позаботилась. Она знала, что иллюзия — лучше реальности. Думаю, Вольтер не отказался бы приехать, но Екатерина предупредила его, что ничем хорошим это не кончится. В конце концов он предложил ей принять его хотя бы после смерти. Великолепное предложение! Могила величайшего в мире философа — во владениях величайшей в мире императрицы. «Я рад буду завершить свое земное существование в могущественнейшей из мировых держав», — писал Вольтер, и Екатерина этим письмом очень дорожила. Вы знаете, что умер Вольтер в мае тысяча семьсот семьдесят восьмого года. Царица объявила во дворце траур и приказала отпечатать его произведения в сотнях экземпляров. В то время ее агентом в Европе стал Мельхиор Гримм. Екатерина велела ему ехать в Ферней и купить библиотеку Вольтера, а также все письма, которые удастся заполучить.

Библиотеку Дидро она уже купила, но Дидро тогда еще здравствовал, и, с разрешения Екатерины, книги оставались у него дома. Библиотека Вольтера была больше, в три раза больше. В отличие от Дидро, который большую часть жизни нуждался и зарабатывал литературной поденщиной, Вольтер практически ни в чем себе не отказывал — средства позволяли. Он жил как король в собственном замке недалеко от Женевы, а Дидро ютился в тесной парижской квартирке. Вольтер опубликовал сотни трудов, в плодовитости ему не было равных. Дидро предпочитал разговоры и вечно терял записи и рукописи. Гримм вел переговоры с мадам Дени, племянницей и одновременно экономкой Вольтера, очень жадной женщиной. Библиотеку он купил, но по очень высокой цене — за сто тридцать пять тысяч ливров, это раз в десять больше, чем заплатили Дидро. Гримм пытался приобрести и письма, но почти все бумаги уже были проданы издателю Панкуку, который решил скупить рукописи всех знаменитых философов — Руссо в Невшателе, Бюффона — и опубликовать их в Париже. Но в результате переплатил столько денег писательским женам и племянницам, что бумаги Вольтера ему пришлось перепродать. Покупателем был Бомарше.