Малькольм Брэдбери - В Эрмитаж!

ОНА: Вот это место. Эти слова вывела рука величайшего мыслителя эпохи. Или вы не согласны?

ОН: Не смею спорить.

ОНА: Оставьте, мсье Библиотекарь. Не станете же вы равнять себя с мсье Вольтером?

ОН: Ни в коем случае. Ваше Величество. Особенно если речь заходит о Польше.

ОНА: А вы завистливы. Я уверена, что вы бы поддержали меня в этом вопросе, если бы дали себе труд подумать.

ОН посмеивается про себя.

ОНА: Что вас развеселило? Не смущайтесь, скажите мне.

ОН: Иногда я развлекаюсь тем, что мысленно возвожу вас на французский престол. Какую бы империю вы создали! И за какой ничтожный срок!

ОНА: М-да… Королева-Солнце…

ОН: Это была бы кошмарная империя. Вы бы всех заставили есть картошку…

ОНА: Лучше картофель, чем латук. Или голодная смерть.

ОН: Мы восстали бы и отправили вас в Англию. Они и так уже сидят на картошке. Знаете, как называют вас в Англии? Тиран-философ.

ОНА: А вы меня называете деспотом…

ОН: Но ведь это правда.

ОНА (сердито): Мсье Философ, надеюсь, что чаша сия вас минует, но, случись вам стать во главе империи, вы повели бы себя в точности так же.

ОН: Не думаю.

ОНА: Я такая, какая есть, и это как раз то, что нужно. Посмотрели бы вы на Россию до моего восшествия на престол — груда развалин. И оцените, сколько мне удалось сделать.

ОН: Воистину — геморрой творит чудеса.

ПРИДВОРНЫЕ словно окаменели, ОНА медленно поднимается.

ОНА: Убирайтесь. И чтоб духу вашего здесь не было.

ОН идет к двери.

ОНА: Вернитесь. Что же, по-вашему, нужно делать? Освободить крепостных? Даровать купцам дворянские привилегии? Устроить выборы? Создать парламент? Отнять власть у патриарха? Отменить порку?

ОН: Почему вы не претворите в жизнь ваш собственный «Великий Наказ»? Это кратчайший путь к вечной славе, к сердцам благодарных потомков.

ОНА: Хорошо же, мсье Философ. Я готова объяснить вам на этом примере разницу между философствующим тираном и тиранствующим философом. Вы указываете мне путь к будущей славе. Не спорю, он приведет к ней. Но только это будет не та слава, о которой вы толкуете. Вы толкаете меня прямиком в пропасть — или на эшафот. Вы драматург. Вспомните сюжеты лучших пьес или популярных опер. О чем говорится в драмах Корнеля, о чем поется в операх Генделя и Рамо? Трагична судьба государей, решившихся ратовать за всеобщее благо. Кориолан, Риенци, Годунов. Потому что ваши распрекрасные простые люди превращаются в звериную стаю, в обезумевшую толпу…

ОН: Вы сами сказали, что подданные обожают вас. Чего же вам бояться?

ОНА смеется; даже ПРИДВОРНЫЕ развеселились.

ОНА: Какая наивность! В России крестьяне-бедняки ненавидят кулаков, те терпеть не могут помещиков, землевладельцы ведут тайную борьбу с губернаторами, а последние презирают аристократию. Аристократы не выносят военных, военные — чиновников-бюрократов. В Табели о рангах тринадцать ступеней, и каждая ступень ненавидит остальные двенадцать. Церковь против армии. Армия против флота, пехота против кавалерии; полки враждуют меж собой. Все шпионят друг за другом, в том числе и за мной. И все жители России дружно клянут судьбу, навязавшую им дражайшую матушку-царицу…

ОН: Им просто надо научиться жить своим умом.

ОНА: Своим умом! У них один ум — мой. Я думаю за всех, а иначе бы они все перегрызлись. Любой русский только и мечтает обмануть, ограбить, убить всех остальных. Я — единственное звено между кнутом палача и реками крови.

ОН: Представляю, каково вам.

ОНА: Благодарю за сочувствие. Если я в вас не ошиблась, вы достаточно объективны и проницательны, чтобы оценить роль деспота в такой стране. Если вы истинный знаток человеческой натуры, вы не можете не понимать, что страсть к разрушению, ненависть к себе подобным, зависть и тяга к преступлению у нас в крови. Так признайте же, что обществу не обойтись без таких, как я, личностей…

ОН: Признаю, Ваше Величество. Я не учел, сколь непосильная тяжесть ложится на плечи монарха, недооценил, сколь грандиозные и величественные формы может принимать власть. Я позабыл на мгновение, почему преклоняюсь перед вами, позабыл, что заставило меня проехать тысячи миль…

ОНА: Что ж, вы признаете меня терпимой?

ОН: Вы доказали это своей добротой.

ОНА: Просвещенной?

ОН: Уважением и любовью к человеческой мысли.

ОНА: Хорошо, мсье. Мы подробно обсудили ваш доклад. А теперь отправляйтесь и перепишите его. Завтра покажете. Желаю успеха, мсье Библиотекарь.