Артур Дарра - Хранитель слёз

Отодвинув кофеварку, Никита распахнул окно и высунул голову наружу. Ему казалось, что холод улицы сможет приглушить или вовсе заморозить его мысли… мысли… мысли…

Диалог с Соней, который состоялся полчаса назад в прихожей, заставил полчище подавляемых переживаний, что копились в нём две недели, сорваться со своих и без того слабых креплений и вырваться наружу воинственной ордой.

— Не держать… — выговорил Никита. — Не держать в себе… Писать…

И, развернувшись, сел за стол, открыл находящийся тут же ноутбук и принялся печатать.

…Высунув голову в окно, он вспоминал, что всю свою жизнь старался хоть чем-то отличаться от других людей. И даже отгораживался от них, чтобы подчеркнуть это. Чтобы самому поверить, что он хоть немного, но иной.

А теперь… теперь приход старшей сестры расставил всё по своим местам.

«Я такой же, как и все, — понял он, стоя у окна. — Чёрт бы меня побрал… Я — животное! Бесконтрольное похотливое животное. Ничего отличительного во мне нет. Напридумывал вокруг себя крепость одиночки-мудреца, да хрена с два! Такой же, как и все. С такой же чернотой и гнилью. Руководствуюсь лишь низменными инстинктами.

Лиза была так беспомощна в тот момент после истерики… Ничего не могла сделать. А я… я воспользовался её слабостью. Выходит, я и сам бесконечно слаб и труслив. Оттого и не мог не воспользоваться. Ведь всё можно было развернуть по-другому. В более „нормальной“ форме. Объясниться, что ли, поговорить…

Теперь же столько дней не могу отделаться от всех этих острых мыслей. Зачем я полез к ней? Вдруг она расскажет обо всём Михаилу? И вдруг узнают мои родители? Что они подумают? Получил квартиру в Петербурге и на радостях стал хватать сестрёнку с психическим расстройством за грудь и чуть было уже не оприходовал её в угоду своих плотских потребностей? Уф…

Однако случилось ведь это тоже неспроста. Была определенная причина, притянувшая меня к этому. Была. И остаётся. Сама Лиза. Она — причина.

Но при том, что меня тянет к ней, я не могу перестать думать о… Соне. Вот сюрприз! И что самое глупое и смешное — так же сильно, как о Лизе. Не хватало мне головной боли… Теперь в нашем полку прибыло.

И кто я после этого? Кто? Да и как это всё так получилось? Как будто всё решалось без меня. Где я был в это время? Как мог допустить всё это?!»

Никита продолжал говорить сам с собой, но никак не мог ответить на зарождающиеся один за другим вопросы. Не мог хоть как-то объяснить своё поведение логическими связками. Соня… её изнурённое лицо и ледяные руки всё ещё стояли у него перед глазами. В разговоре он был с ней холоден, дистанцирован, но на самом деле где-то в глубине души он крепко прижимал её к себе…

Никита отпрянул от ноутбука и прислонился спиной к стене. Не двигаясь, сидел так несколько минут. Затем резко дёрнулся и принялся дальше выбивать на клавиатуре слова:

…Сегодняшним морозным вечером его окончательно поймал в свои крепкие сети вывод о том, что все люди — просто покладистые заложники одного большого устройства — Космической Кофеварки. Люди — это кофейные зёрна, которых по кнопке со смартфона Бога вначале перемалывает, а потом обливает кипятком — и Жизнь, со всеми своими причудами и психическими отклонениями, всё это потом медленно выпивает, смакуя и растягивая страдания растворённых и навсегда потерявших свой первоначальный облик и природу зёрен…

Всё потеряно. Всё.

Снова это болезненное чувство. Чувство собственного ничтожества. Чувство абсолютной зависимости от сторонних обстоятельств. Чувство полного бессилия стать хоть какой-то преградой на пути вершащихся по своим законам событий.

Мысль о сегодняшнем приходе Сони пробуждала в Никите болезненное ощущение потери. Потери собственной веры в установившееся тихое счастье. Будто та иллюзорная оболочка, которой он окружил себя в этой трёшке, лопнула, точно воздушный шарик, — и нет пути назад.

Никита почувствовал себя пешкой в глобальной структуре, которая безукоризненно властвует и командует жизнями людей. Он долго опасался вновь ощутить мучительный укол этого чувства, которое было ему знакомо с далёкого детства. Чувства, что ничего уже нельзя сделать. Ничего нельзя изменить…

Никита встал со стола и подошёл к окну. Чудища-деревья махали ему своими вытянутыми лапами. Кофеварка словно отгораживала его от них, защищала. Он, точно маленький мальчик, высунувшись из-за укрытия, дразнил разъярённых верзил. Но в том-то и дело, что он просто стоял. Взорвавшееся внутри него замешательство, до сих пор висевшее тяжеленным грибовидным облаком в его сознании, попросту не позволяло ему паясничать. Да даже шевелиться было трудно.