Valery Frost - Заговор по душам. (Малоросский прованс.)

- Простите? - Вера хлопнула глазами, изображая недоумение.

- О, мон дьё! Какая прелесть! - иностранка зацепилась взглядом за греческую косу и обошла Веру по кругу, слегка касаясь рукава. - Это очьень-очьень манифик!

Завершив свой круговой вояж, мадам в розовом остановилась напротив Епанчиной в позе крайней заинтересованности. Взгляд рентгеном скользил от мочек ушей до носков туфель. Одна рука при этом, согнутая в локте, беспрестанно стучала по плечу.

- Ето неверойатно! Се ля жениаль! Милочка, вы красавица!

Вера вскинула брови. Даже для двадцать первого века подобное поведение было бы необычным. Что уж говорить про царскую Россию...

- Аборигены Северной Гвинеи были бы с вами несогласны. Но кто их будет спрашивать? - самоуверенно отозвалась Епанчина, и попыталась обойти розовую преграду, кивнув на прощанье. - Хорошего дня...

Не тут-то было!

- Милая моя, куда вы так спешйите? - иностранка схватила девушку за руку, напрочь игнорируя попытки кавалера привлечь внимание пускай не к себе, но хотя бы к собранным коробкам.

- Боюсь, если задержусь еще на секунду, все самое модное раскупят, - попыталась освободиться Вера. Закралось подозрение, что дама "зацепила" незнакомку не просто так. Мошенница... Сводница... Слишком раскована для провинции...

- Вам просто необходьйимо заглянуть ко мне, - милая манера смягчать согласные очень подходила даме в розовом, делала образ мягче, заставляя безоговорочно доверять. - Заходьйите всенепременно в салон Женевьеф...

- Жанночка, - проблеял пингвин, осмелившись вновь обратить на себя внимание.

- Серж! Же-не-вьеф! - зло процедила мадам, наконец, оборачиваясь к кавалеру.

От сиюминутной экзекуции пингвина спасла Вера:

- Салон Женевьеф... - обращаясь к невидимому собеседнику, Епанчина заломила бровь, - а не его ли собирались посетить?

Образ серой мышки вдребезги разбился, эстафету подхватило самодовольство столичной фифы. Лишь на мгновенье Солнцева усомнилась в собственной вменяемости - случайно, не стервозность настоящей Епанчиной дала о себе знать?

К счастью, секундного замешательства Веры никто не заметил, потому как счастье другого разлива застилало глаза модистки: молодая особа явно высокого происхождения и с отменным вкусом спешила ни куда-нибудь, а именно в ее - Женевьеф - салон!

Подхватив слегка дезориентированную девушку под руку, хозяйка салона потащила новую клиентку вниз по улице, по дороге исполняя дифирамбы тонкой работе мастериц-кружевниц и тонкому вкусу самой Веры.

Однажды Солнцева громко смеялась над автором, который написал что-то крайне озорное про обои с рюшами. А вот теперь было не до смеха.

Салон Женевьеф располагался на самой широкой торговой улице города - на Суворовской, и занимал довольно приличную площадь. Салон красоты и магазин готового платья. Два в одном. И все внутреннее убранство утопало в обилии оттенков розового цвета и в обороках. Кружево тут, макраме там... Епанчиной стало крайне интересно, почему любительница фрезового цвета так активно восхищалась черно-белой гаммой кружев?

Сама фея ножниц и помад прошла в открытую дверь, виляя филейной частью так, словно по старой моде надела тюрнюр. И как ей только удавалось сохранить равновесие? Словно моторчик у нее - туда-сюда, туда-сюда... У мужчин, должно быть, голова кругом шла от такой походочки...

- Сйерж! Отнеситйе туда, голубчик, - аккуратная ручка в розовой, опять-таки, перчатке, неопределенно махнула куда-то вглубь помещения.

Вера же вступала в царство румян крайне осторожно. Зайка, по обыкновению, остался дожидаться свою протеже под витринами, периодически стреляя глазками на зазевавшихся прохожих. Епанчина сделала два шага от порога и замерла. Такие привычные, словно выдернутые из далекого будущего, запахи химии набросились на девушку. Наперебой щелкали ножницы, в полголоса разговаривали сидящие рядом клиентки, за стойкой смеялись чему-то мастерицы с иголками в руках. А еще пахло вишней - крайне популярным парфумом на то время.

- Мадам! - Раздалось над ухом. Вера от неожиданности отскочила в сторону. - Меняйте прическу. Это муветон...

Попугая Епанчина сразу и не заметила...

- Цербер, какой же вы невоспитанный! - Женевьеф уже уселась на диванчик и прикуривала тонкую сигарку. Длинный бледно-розовый мундштук пустил в потолок ароматную струйку дыма.

- Мадам, - проникновенно отозвалась птица, - вам следует кушать меньше конфет...

Салон прыснул от смеха, а хозяйка салона подалась вперед.