Valery Frost - Заговор по душам. (Малоросский прованс.)

Зато простой люд обговаривал идею появления монарха на всех базарах и сутолоках.

- Андрей, вроде обещал прилететь, - очень аккуратно, совсем по-мальчишечьи проговорил Александр, глядя на мать из-под длинных ресниц.

- Туполев твой? - баронесса зло прищурилась и сложила руки на груди. - Прилетит, говоришь? Крылья отрастил?

Софья Богдановна одобряла любые начинания сыновей, если те оставляли хоть малую толику надежды, что новое увлечение не повлечет за собой свернутые шеи. Кони, парусники и самолеты были не в чести. Туполев заряжал энергией даже периодически зарывающегося в книги Эдуарда. Но эти его выкрутасы в небе над степью...

Гул мотора и пикирование с высоты разгоняли стада антилоп. Зебры начинали нервничать, стоило на горизонте появиться точке планера.

- Да, мама, он обещал прилететь на новом самолете. И, - Александр опередил вспыхнувшую было баронессу, - обещал без выкрутасов.

Софья Богдановна тяжело вздохнула и перевела взгляд на уткнувшегося в книгу Фридриха.

- Иди уже, - махнула рукой на младшего, - и отпусти "Софию".

Сама того не зная, старшая Фальц-Фейн снова заставила сына вернуться мыслями к русоволосой защитнице цыганенка.

Тем временем Вера судорожно сжимала в руках перо и ставила кляксы на расчерченную линейками бумагу. Цифры и даты никак не желали выстраиваться в ряд. Столь значимые детали истории ускользали от сознания, незаметно стирались, рассеиваясь утренним туманом. Епанчина паниковала.

Отсутствие привычных современному человеку вещей повергало в уныние. Глаз цеплялся за круглый набалдашник шпингалета, за торчащий в двери комнаты ключ, за римские шторы на окнах, за склад самоваров во дворе - их кто-то активно начищал до блеска, но листва мешала рассмотреть, кто.

Удивительно, но такие обычные для новомодных шкафов-купе плечики радовали Веру больше, чем горячая вода в ванной. С которой, кстати, тоже приходилось осторожничать. Пить воду из кранов не рекомендовали. Системы очистки водопроводных жидкостей, как зачастую бывало и в двадцать первом веке, существовали на дотации, и могли гарантировать лишь прозрачность, но никак не чистоту в смысле гигиеническом.

Следовало срочно отвлечься. Заняться полезным делом. Или наоборот, сбежать. Туда, где нет непривычных глазу столбов телеграфа, брусчатки, и кони, запряженные в телеги, не вызывают чувства безысходности. Следовало срочно съездить к морю. Благо, до Железного Порта на пассажирских фургонах было рукой подать. А тетя Маша обещала подсказать, к кому обратиться с вопросом о ночлеге. Ведь, как оказалось, до звания курорта местности еще расти и расти.

С самого утра девушка собралась посетить местный центральный рынок, что располагался на месте бывшего Рыбного рынка, рядом с Потемкинской улицей.

В очередной раз взглянув на упрямо грубеющую кожу подмышек и отметив, что совсем неплохо было бы найти аналог дезодоранта, Вера заплела косу от виска и через всю голову и отправилась за покупками. На пороге общежития Епанчину подловила тетя Маша.

- А куда, дивчино, собралася? - повариха завязывала цветастый платок, укрывая голову от южного солнца, и лукаво поглядывая из-под ресниц.

- На рынок, тетя Маша. Мне бы надо найти что-то, чтобы... - и показала, как бы пользовалась дезодорантом.

В ответ на признание кухарка ринулась вынюхивать Веру.

- Так тебе ж и не треба поди. Пахнешь як квитка.

Девушка улыбнулась.

- Это временно, тетя Маша. А на будущее?

- Ну, тоди годи стоять. Гайда до рынку!

По дороге тетя Маша объяснила, что лучше всего пользоваться настойкой коры дуба и вездесущей ромашкой. Вера и сама прекрасно понимала, что мало убить запах. Желательно уменьшить потоотделение, как одну из причин казуса. Про бритвенные станки учительница решила не заикаться. Уж больно резко реагировала на любые предложения повариха.

Рынок оказался не рынком, а самым настоящим базаром. С телегами и конями, с орущими зазывалами и невозможным разнообразием запахов. Привыкшая к довольно чистому произношению, сейчас Вера попала в постановку Нечуй-Левицкого, где все актеры поголовно "глушили" звук "г".

- Та щоб тоб╕ повилазило, якщо ти риби мо╓╖ не бачиш! - разрывалась худющая, как жердь, баба, размахивающая руками и осыпающая прохожих рыбьей чешуей. - Вперлася, як бричка до коняки! Ще б вс╕лася! ( сноска: Та что б тебе повылезало, если ты моей рыбы не видиш! Влезла, словно бричка на коня! Еще и расселась!)

- Та я тоб╕ шо, м╕шаю? Я твою рибу и не трогала! А то шо вона вся грязна и помята, то яка ты, то така и твоя таранька! ( сноска: Да я что тебе, мешаю? Я твою рыбу не трогала! А то, что она вся грязная и помятая, то вся в тебя!)