Встав с кровати, Володька направился в кладовку. Он без труда нашел ружье, замотанное в плед, и коробку с патронами. Юноша взял в руки оружие, зарядил его и поставил на пол, дулом вверх. А затем поднес к нему подбородок и закрыл глаза. Что он успел увидеть за годы, отпущенные ему? Наслаждался ли он жизнью или плыл по течению, как бревно? А черт его знает, да и какая разница? Он ничего не достиг — наоборот, все потерял: друзей, в том числе и лучшего из них — Стаса Анищенко, с которым они так мечтали взгреть англичан, перспективную работу, уверенность в будущем… И вот сейчас он стоит, закрыв глаза, не решаясь нажать на этот проклятый курок!
А зачем ему жизнь? Что он боится потерять, оттягивая момент? Разве у него осталось хоть что–то? Нет! Он отринул от себя все вокруг, пытаясь идти напролом ради мистической и изначально недостижимой цели, теша себя иллюзиями, что мир упадет к его ногам. Как глупо. Так зачем жить? Что дадут эти лишние дни или даже часы, если каждая минута отдается в сердце тупой ноющей болью… Надо просто сделать последний шаг. Нажать на курок и уйти отсюда. Из этого поганого мира, который так и не понял его намерений. Который так и не позволил ему осуществить мечту и разбил все надежды. Интересно, есть ли на свете Бог? И если да, то как он мог допустить все это?
К черту! К черту все мысли! Хватит отвлекаться на пустяки и одалживать у жизни лишние крохи. Надо решиться. Просто нажать на курок и все закончится. Закончится никчемное существование. Закончится боль. Закончатся страхи. Дрожащей рукой Володька потянулся к курку и нащупал его пальцами. Вот он слегка надавил, и металлический стержень медленно пополз вниз… Осталось резко дернуть и все случится… Но чего же он медлит, чего ждет… Сейчас… Еще немного…
— Нет! — раздался дикий крик его матери. — Не смей!
— Оставь меня, мама. Мне незачем больше жить, — ответил Володька отрешенным голосом.
— Сыночек, любимый, остановись! Умоляю тебя!
— Нет, я уже все решил!
Но Володька не успел нажать на курок. Мать вырвала из его рук ружье и бросила на пол, а затем обняла сына и крепко прижала к себе. Юноша не смог больше сдерживаться. Он разрыдался на ее плече и без сил опустился на пол…
— Поплачь, мой сыночек, поплачь, — тихо говорила женщина, гладя Володьку по волосам. — Все будет хорошо…
Они были настолько глубоко погружены в себя, что даже не услышали приближающийся рев автомобиля…
***
Гурам незамедлительно набрал чей–то номер, и через минуту на пороге его кабинета появился настоящий гигант двухметрового роста с характерным кавказским лицом.
— Познакомься, — сказал Гурам Лешке. — Это Махмуд. Он отвечает за мою безопасность.
— Очень приятно, — ответил Алексей, протягивая руку.
— Так вот, — продолжил Гурам. — Документы твоему мальцу мы сделаем к завтрашнему дню, может чуть позже. Сейчас Махмуд вместе со своими людьми поедет к тебе на дачу и переправит парня в укромное местечко. Ты отправишься с ними — будешь показывать дорогу.
— С кем мы имеем дело? — поинтересовался Махмуд. — Сколько людей брать?
— Думаю, двух джипов будет достаточно. И вот еще что, Махмуд. Первыми в рубку не лезьте. Ваша задача — охранять, и только если они сами начнут — можете открывать ответный огонь. Основная задача — спасти пацана.
— Все понял, Гурам. Когда выезжаем?
— Прямо сейчас.
Махмуд взял рацию и произнес в нее несколько слов на непонятном для Алексея языке, а затем они вдвоем выбежали на улицу, где их уже ждали до зубов вооруженные боевики. Дмитриеву даже стало немного не по себе. Ехать рядом с бандитами — такого в его журналисткой практике еще не случалось. Когда люди расселились по машинам, джипы включили мигалки и тронулись в путь.
— И не боитесь, что менты вас с таким оружейным арсеналом остановят? — поинтересовался Дмитриев.
— Шутишь, да? — с улыбкой ответил Махмуд. — С номерами, что стоят на этих тачках, нам на всех постах честь отдавать будут. Гурам лично пробивал через министерство…
Больше они не произнесли ни слова. Алексей вглядывался в окно джипа и указывал дорогу. Он очень боялся не успеть…
***
Предательство Лены не выходило из головы Соловьева. И как он раньше не замечал, что пригрел на груди змею? На корреспондентов даже грешил, с которыми бок о бок много лет отпахал, а на эту стерву и не подумал. Ну сидит себе в приемной — дура–дурой, а вот ведь как оно вышло! Эх, если бы он раньше пораскинул мозгами да проанализировал ситуацию, глядишь, и не пришлось сейчас так за судьбу Володьки переживать! Так нет — других проблем хватало…
Читать дальше