Мари-Клер Бле - Современная канадская повесть

— Может, и так, — не стал спорить Лэндон. — Но чем кончилось с гитаристом из Пенсильвании?

Вера ткнула сигаретой в деревянный поднос, и искры коротким дождем посыпались в густой и темный воздух.

— Мне было не до шуток. Наша дуреха носилась за этим Эрни Монро по всему Манхаттану. Я думала — сойду с ума. С кем только этот парень не якшался: тут тебе и наркоманы, и студенты-радикалы, и «Черные пантеры». Она таскалась по вечеринкам, где травились бог знает какими наркотиками — ни секунды в этом не сомневаюсь. Домой заявлялась под утро, и говорить с ней было бесполезно. Она просто меня не слушала. К счастью, через несколько недель этот Монро потерял к ней интерес.

— Я ничего не знал. Почему ты не позвонила?

— А что бы это дало? Ты-то здесь, в 350 милях оттуда. Надо полагать, ты прилетел бы на денек и сразу навел порядок. Примчался бы, это уж точно, — очередной чудо-визит на двадцать четыре часа. Решил бы, что пора тебе с Джинни поговорить о некоторых вещах по душам. Пригласил бы ее на ужин. В какое-нибудь очаровательное местечко в Гринич-Виллидже, где все диковинно и романтично. И вот вы беседуете по душам при свечах и под бутылку вина. Вы говорите… господи, да обо всем на свете, кроме единственно важного. Всеми способами ты будешь обходить вопросы, которые, пусть даже призрачным намеком, могут выявить разницу во взглядах. В итоге вы с Джинни поздравите себя — до чего же прекрасные у вас сложились отношения! Потом ты улетел бы домой, говоря себе: что ж, развод разводом, но я все равно хороший отец. И Джинни рассказала бы друзьям, какой у нее потрясный папочка и как он все понимает.

У Лэндона вспыхнули уши, но в глубине души он знал: она права.

— Что ж… Ты ведь всегда резала правду-матку, да, Вера?

Лэндон вгляделся в ее лицо. Вокруг глаз уже появились признаки старения. И какая-то она раздраженная. Решиться переехать в Канаду — наверное, это было не просто. Да еще эта история с Джинни! И вообще устала от перелета. Когда она в таком состоянии, к ней лучше не цепляться. Сейчас она говорила медленно, размеренно, взвешивая каждое слово, сдабривая свою речь легким оксфордским акцентом. Если она начинала говорить строго по-английски — добра не жди.

— Сейчас Джинни меня не очень-то любит. Я уже весь прошлый год видела, что к этому идет. По-моему, нелюбовь девчонок к своим матерям на каком-то этапе вполне естественна, и я не сильно обеспокоена. Но в последнее время у нас бывают неприятные стычки. Иногда — просто омерзительные. Все же сердцем я чувствую, что она уважает мое мнение, и сейчас это для меня гораздо важнее, чем ее привязанность. Но с тобой, Фред, все обстоит иначе, верно? Ты просто не в силах возражать кому-либо из страха, что тебя могут невзлюбить. Хотя бы мл несколько минут… Помнишь, когда Джинни была маленькая? Заставить себя отругать ее — это было выше твоих сил, согласен? Даже когда она вытворяла что-то совершенно немыслимое. Хлопанье дверьми и «мама, я тебя ненавижу» — это всегда доставалось мне. Ты помнишь это?

Да, он хорошо это помнил. Роль тяжелой артиллерии всегда брала на себя Вера, хотя Лэндону — что поделаешь? — казалось: частенько она получала от этого удовольствие. Деспотическая жестокость была ей свойственна, и в немалой степени. Но хоть бейся головой об стену — Вера права. Он был любящим, но плохим отцом. В груди словно что-то вспухло, натянулось, и он, посерьезнев, разгрыз зубами кубик льда.

— Мне эта история с Монро все нервы вымотала, — пожаловалась Вера. — И вот снова-здорово с Чемберленом, что за напасть такая?.. Это просто невыносимо.

— О, господи, Вера, — вдруг заговорил Лэндон. — Девочке всего семнадцать лет. Да в этом возрасте не обойтись без увлечений!

— Увлечений! — В голосе Веры звучала досада. — Боже, Фред, ты говоришь так, будто на дворе — сороковые годы. Ты небось считаешь, что нынешние увлеченные девицы, как и раньше, держатся за руки в кино или пьют молочный коктейль в закусочной на углу?

— Из твоих слов, Вера, следует, что ты не доверяешь собственной дочери.

— Из моих слов следует, что под маской «смешной девчонки» живет молодая, крайне впечатлительная женщина, в голове у которой — полная путаница.

Снова заиграла музыка. Это было что-то уж совсем дикое, полет в никуда. А тут еще Вера… хоть бы она заткнулась.

— …А мир, в котором она живет… Он просто слишком стремителен для нее…

— Для меня тоже, черт бы его подрал, — сказал Лэндон, вытащил из нагрудного кармана пиджака платок и вытер шею и лоб. — Черт, у меня уже голова раскалывается. Хотел бы я знать, какой псих подбирал музыку? Наверное, Хауэрд…