Лина Данэм - Я не такая. Девчонка рассказывает, чему она «научилась»

Первая интимная история с республиканцем у меня произошла, кажется, в девятнадцать лет. В тот злосчастный вечер я собралась переспать со студентом-консерватором из нашего колледжа, обладателем лиловых ковбойских сапог и ведущим передачи «Разговор о главном с Джимбо» на радио. Нетвердым шагом следуя за ним после вечеринки, я могла бы сказать о нем только одно: мрачный, агрессивный тип и полный ноль в покере. Как это привело нас к соитию — клинический пример того, что под действием расслабляющих средств антипатия быстро превращается в желание. В процессе секса на плесневелом коврике я обратила взгляд на растение, принадлежавшее моей соседке Саре, и заметила болтающийся на нем предмет. Я попыталась представить его форму и тут сообразила, что это кондом. Мистер Радионяня кинул контрацептив в горшок с нашей пальмочкой, думая, что я слишком глупа, пьяна или слишком возбуждена и не обращу на это внимания.

— Извини… Это что, кондом? На пальме? — в изумлении пробормотала я.

— О! — он сделал вид, что шокирован не меньше, и потянулся к кондому, будто бы собираясь его надеть.

Но я уже поднялась и добрела до дивана, так как ничего другого, чтобы прикрыться, вблизи не нашлось. После этого я попросила его уйти и следом швырнула за дверь его толстовку и сапоги. На следующее утро я полчаса просидела в ванне, как героиня фильма про переходный возраст.

Днем он не поздоровался со мной, да я и не расстроилась. В декабре он окончил колледж, а вместе с ним 86 % республиканского населения Оберлина. Я излила свой стыд в экспериментальной короткометражке под названием «Кондом на дереве» (классика!) и твердо решила, что в следующий раз отдамся кому-нибудь в более достойных условиях.

И тогда я познакомилась с Джеффом.

Джефф был старшекурсник, светловолосый мечтатель. Однажды он лежал в гамаке моих родителей и плакал, потому что я его «принуждала к сексу», когда он просто хотел, чтобы его послушали. У него бывали спады [34] Как-то раз мы принимали экстази, и ровно перед тем, как таблетки подействовали, Джефф спросил меня, что я думаю о свободных отношениях. За этим последовали двенадцать часов рыданий (а не восьмичасовой оргазм, о котором рассказывала моя подруга Софи). Как-то раз Джефф заставил меня поехать на день рождения его друга, но после трех часов пути у него случился приступ социального беспокойства, и войти в дом он так и не решился. Как-то раз Джефф выдумал, что у него в кладовке живет фиолетовый кот и все время бедокурит. Или это был подъем, а не спад? Л. Д. , но в основном он меня опекал и поддерживал. Наша любовь была спокойной, ласковой, и мы в ней были равны. Джефф не придурок, но и не мой тип.

Мы расстались, как расстается большинство студенческих пар. После этого я месяц провалялась в кровати и не могла переварить ничего, кроме макарон с сыром. Даже терпеливый папа устал от моих преувеличенных страданий. Но потом я получила свою первую после колледжа работу — в одном из ресторанов даунтауна, и там я встретила любовь совсем другого сорта.

Хоакин родился в Филадельфии и был почти на десять лет старше меня. Он излучал самодовольство (что выглядит несообразно, если носить такой ширпотреб, как шляпа «федора»), был долговяз и тощ и одевался, как Марлон Брандо в фильме «Трамвай „Желание“». Циничный гурман, он обожал максимы вроде «хреново было бы жить после сорока пяти» и вел себя как мой повелитель. Вообще-то он встречался с одной девушкой, но мы флиртовали. Флирт состоял в том, что Хоакин тестировал мой общий интеллект и отмечал слабость пространственного мышления, а затем подмигивал в знак того, что все это шутка.

Однажды вечером кто-то нагадил перед дверью в туалет.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что убирать придется тебе, — сказал Хоакин.

Убирать я не стала, но получила некое удовольствие от самого распоряжения. Хоакин откровенно грубил. Притворно негодуя («А чего мне-то!»), я таяла. Он был Снайдли Уиплэш, а я — невинная девушка, привязанная к рельсам, только я совсем не ждала Дадли Справедливого [35] Персонажи мультсериала начала 1960-х гг. «Рокки и Бульвинкль»: злодей, полицейский и его возлюбленная. .

Мы начали переписываться. Мои письма были длинные и замысловатые, я старалась показать Хоакину свою склонность к черному юмору (я могу шутить об инцесте!) и как много я знаю о Романе Полански. Хоакин отвечал кратко, в его письмах можно было вычитать и все, и ничего. Он даже ни разу не подписался. В день моего увольнения мы встретились после работы и раскурили травку, которую я по этому случаю достала. У меня не было бумаги для самокруток (на самом деле я не курю травку!), и мы использовали страницу из книжки « Final Cut Pro для чайников». Я попыталась поцеловать Хоакина. Он сказал, что не должен со мной целоваться, — не из-за подруги, а потому, что уже спит с другой официанткой. Мы пошли в круглосуточный пакистанский ресторан. Получив отказ, я впервые за много дней ощутила голод. Мы ели лепешки наан в полном молчании.