Борис Виан - Сердцедер

— Господа, — призвал их Жакмор, — прошу вас.

— Кстати, — манерно произнес кюре, — чем обязан удовольствию вас лицезреть?

— Я проходил мимо, — объяснил Жакмор, — решил заскочить, чтобы вас поприветствовать.

Ризничий встал.

— Я вас оставляю, мой кюре, — сказал он. — Я вас оставляю для беседы с господином по имени бес его знает.

— До свидания, — сказал Жакмор.

Кюре соскабливал с ноги опаленные волосы.

— Как вы? — спросил он.

— Хорошо, — ответил Жакмор. — Я пришел в деревню за рабочими. В доме нужно еще кое-что сделать.

— Опять хозяйка чудит? — спросил кюре.

— Опять, — ответил Жакмор. — Одна мысль о том, что с ними может что-то случиться, сводит ее с ума.

— Точно так же ее сводила бы с ума мысль о том, что с ними ничего не может случиться, — заметил кюре.

— Справедливое замечание, — признал Жакмор. — Вот почему вначале я считал, что она преувеличивает опасность. Но сейчас, должен вам признаться, это неистовое стремление защитить внушает мне определенное уважение.

— Какая восхитительная любовь! — воскликнул кюре. — Какая роскошь в мерах предосторожности! А дети хотя бы отдают себе отчет в том, что она для них делает?

Жакмор не знал, что и ответить. Эта сторона вопроса от него как-то ускользнула.

— Даже не знаю, — признался он.

— Эта женщина — святая, — заявил кюре. — Хотя и никогда не бывает в церкви. Как вы можете это объяснить?

— Это необъяснимо, — сказал Жакмор. — Да и, согласитесь, здесь никакой связи нет.

— Соглашаюсь, — ответил кюре, — соглашаюсь.

Они замолчали.

— Ну, ладно, — сказал Жакмор, — я, пожалуй, пойду.

— Ну, ладно, — сказал кюре, — вы, пожалуй, пойдете.

— Ну, так я пошел, — сказал Жакмор.

Он попрощался и, пожалуй, пошел.

Небо выкладывалось плитками желтых, сомнительного вида облаков. Было холодно. Вдали море запевало в неприятной тональности. Оглохший сад купался в предгрозовом сиянии. В результате последних работ земли больше не было; из пустоты сиротливо торчали редкие клумбы и несколько кустов, чудом избежавших выкорчевывания. Целая и невредимая аллея из утрамбованного гравия делила на две части невидимость сада.

Тучи сходились пугливо; при каждом соитии раздавалось гудение, и одновременно с ним вспыхивали рыжие всполохи. Небо словно сгущалось над скалой. Когда оно превратилось в один тяжелый и грязный ковер, все стихло. А вслед за этой тишиной поднялся ветер — сначала слабый, легкий, прыгающий по карнизам и трубам, затем более сильный, тяжелый, срывающий резкие дзинь-дзинь с каменных выступов, склоняющий беспокойные головки цветов, толкающий впереди себя первые водяные струи. И сразу же небо треснуло, как фаянсовая купель, и начался град; злые градины посыпались на черепичную крышу, разбрызгивая мелкие хрустальные осколки; дом постепенно укутался в клубину густого пара — градины яростно обрушились на аллею, высекая при каждом ударе о гравий быстро угасающие искры. Взволнованное море забурлило, закипело и убежало — как почерневшее молоко.

Преодолев первый испуг, Клементина пошла искать детей. К счастью, они были в своей комнате; она привела и посадила их рядом с собой в большой гостиной на первом этаже. За окном все почернело, и темный туман, наплывающий на стекла, неровно отражал фосфоресцирующий свет лампы.

«А окажись они в саду, — думала она, — град бы их тут же исполосовал, побил своими черными алмазными горошинами, удушил, коварно заполнив их легкие сухой и жесткой пылью. Что могло бы их надежно защитить? Навес? Пристроить навес над садом? К чему, когда крыша дома прочнее любого навеса? Но сам дом, не может ли и он разрушиться — а если град будет идти часами — днями и неделями — под тяжестью мертвой пыли, оседающей на крыше, не обвалится ли потолочная балка? Нужно построить неуязвимое укрытие из стали, непробиваемое убежище, неприступный бункер — нужно держать их в крепком сейфе, как хранят бесценные сокровища, им необходимы сверхпрочные ларцы, твердые и несокрушимые, как кости времени, нужно построить здесь и немедленно — завтра».

Она посмотрела на тройняшек. Не обращая внимания на грозу, они продолжали мирно играть.

«Где Жакмор? Я хочу обсудить с ним оптимальное решение».

Она позвала служанку.

— Где Жакмор?

— Я думаю, в своей комнате, — ответила Белянка.

— Сходите за ним.

От шума вспенившегося моря заложило уши. Град не утихал.

Несколько мгновений спустя появился Жакмор.