Александр Локшин - Птичий человек и другие рассказы

-.. И все-таки был у меня один случай, когда, невзирая на чрезвычайно сильное чувство, я ревности совсем не ощущал! Хотя имел к этому все основания!

Марья Васильевна, ученая дама, раскрасневшись, встала из-за стола и собралась было уйти в знак протеста, но потом передумала.

— Не уходи, Маш, потом ему все выскажешь! — воскликнул Сергей Юрьич, перехватывая инициативу в разговоре. — Да, это интересный случай, конечно… А я вот, когда был помоложе, настрадался… Я был влюблен до умопомрачения… И безо всякой надежды на взаимность!

Дамы с интересом посмотрели на Сергей Юрьича, словно сомневаясь — возможно ли такое?

-.. И вот, представьте, изобрел способ, как от этого своего чувства совершенно избавиться!

— Знаю я этот способ! Это безнравственно! — раздался возмущенный дамский голос, потонувший, впрочем, в общем гаме.

— Пусть теперь Иван Иваныч что-нибудь расскажет, — предложил кто-то, видимо, в шутку.

— Пусть расскажет, пусть расскажет! — закричали все хором, совсем засмущав неказистого Иван Иваныча.

— Про любовь, про любовь! — кричали мужчины и дамы.

Напор разгоряченной публики был столь силен, что Иван Иваныч сдался.

— Я, как видите, человек неказистый и успеха у дам не имею, — начал он, оглядев собравшихся сквозь круглые свои очки. (Тут раздался чей-то смешок.) — И страдал от этого в молодости, конечно, потом и страдать перестал… Но был у меня в жизни эпизод, так сказать, необъяснимый… Казалось мне, что на работе я был близок к открытию — потом никакого открытия, конечно, не получилось… И вот несколько дней я ходил, как будто заряженный электричеством! Это было совершенно необыкновенное состояние. Я ехал в метро, предвкушая, что скажу в лаборатории начальству, и от меня как будто распространялись во все стороны электрические волны… А в соседнем вагоне сидела очень милая девушка, которая внезапно начала внимательно на меня смотреть сквозь двойное стекло и махать мне рукой… Так, как будто мы были с ней давно знакомы и даже более того…

— Более того — это как? — поинтересовалась Марья Васильевна.

— Это — как если бы я ей нравился…

— И ты, Иваныч, ее упустил?

— Да, упустил…

«Эх, раззява!» — закричали сразу все, повскакали из-за стола и стали бросаться в Ивана Ивановича подушками.

— Успокойтесь, друзья! — подвела итог проницательная Марья Васильевна. — Никого он не упустил. Он все сочинил! Кто-нибудь из вас видел человека, заряженного электричеством?

— Признаюсь, сочинил, — скромно ответил Иван Иваныч, стряхивая с пиджака небольшую шаровую молнию.

2016

Да, был у меня такой дружок, Захар N… Не друг, конечно, другом я бы его не назвал. Человек, морально озабоченный. Ну, понимаете, вот надо на что-то решиться, а он внутри себя раздумывает: нравственно это или безнравственно?

Вот, допустим, надо дать кому-то в морду, а он не может. Чего-то такого в себе преодолеть. Через что-то переступить. А по мне — так просто трусит. В общем, не мужик, одним словом.

И чтобы себе, значит, что-то такое доказать, он еще пьяных из луж вытаскивал и старушек через дорогу переводил, как пионер из анекдота. Ему, видите ли, их жалко. Короче, закомплексованный тип.

Я вот, например, считаю, что если алкаш лежит в луже, то это его выбор. Я уважаю его выбор и не вмешиваюсь. И не хвастаюсь потом, какой я милосердный.

И вот с этим Захаром, что приключилось. Ему, значит, сделали какую-то операцию, и он не мог тяжестей поднимать. И тут попалась ему на улице старушенция согнутая — что-то несет такое неподъемное. Он ей говорит:

— Бабуль, давайте помогу!

И эта бабенция соглашается, сволочь такая. Ну, он помог ей, значит, отнес эту фигню, куда ей было надо. Поставил у подъезда, а она его за руку — хвать! Перевернула ладонью вверх, грязным ногтем провела и говорит, вместо благодарности:

— Знаешь, мил человек, что тебя ждет? Не знаешь? Хочешь узнать? А ведь ты, мил человек, погибнешь в ядерной войне…

Во как! Вместо благодарности!

Ну, а он, значит, нам все это рассказал. Мы его тогда спрашиваем:

— Ну и что ты, Захар, с ней за это сделал?

Он отвечает: