Алексей Ловкачёв - Приключения бывшего мичмана

Надо особо отметить, что высоконравственная и амбициозная компания по возрождению и восстановлению порушенного и поруганного здоровья двух замечательных спортсменов с невероятным треском провалилась! А тут еще как назло самым неожиданным образом грянул гром! И так он грянул по черепным коробкам наших друзей, а точнее говоря по причинным местам, что оба не на шутку испугались.

Все началось с банального похода в туалет. У Сергия вдруг появились боли и рези, а потом прорезалась еще и зелень, нет, не в кошельке или в портмоне, тогда о ней знали лишь валютчики, а в органе, который отличает мужское достоинство. Когда Иванов в качестве доказательства предъявил необычную зелень Ветру, то оба путем несложных умозаключений с учетом своих небогатых познаний в медицине пришли к выводу, что этот недуг является французским насморком. Оба тут же впали в панику, а потом в прострацию!

Пребывая в заторможенном состоянии, два друга тупо и безвольно пытались оправдаться. Ведь они едва успели перейти к правильному и добропорядочному образу жизни. Исключительно для этой благородной цели сняли двух мамок, которые должны были лишь обеспечивать их быт, а остальное было лишь бесплатным приложением, которое к заморской хворобе никакого отношения не должно было иметь. Ну как тут в жизни не разувериться и не разочароваться? Из–за такого недоброго отношения к половым героям со стороны судьбы–злодейки, в их молодых мужских сердцах доверие к добрым делам вдруг резко поколебалось. Вот и Алексий по своей детской наивности доверился респектабельному и хозяйственному виду милых женщин, которые оказались очень жадными к тому, чего в СССР не существовало, речь о сексе. Однажды в его жизни уже было предупреждение свыше, которому он в полной мере не внял, за что в награду получил себе «достойную» жену. Вот и сейчас Ветер прилег на койку и прислушался к своему организму, так сказать обратил свой взор через себя к Богу, а тот молчит. Тогда он заглянул в свое дуло, а там тоже как будто бы порядок — никаких видимых изменений не заметно. Слава Всевышнему! Пронесло, все как будто бы в норме. Возрадовался Алексий, но опечалился Сергий.

Однако через некоторое время бурная радость уступила другому настроению. Где–то глубоко под ложечкой у Алексия очень прочно поселилось душевное неспокойствие — этот аморальный дискомфорт поднимался откуда–то снизу и каким–то непонятным саваном окутывал его мозг, который не мог уже и не хотел думать о другом. Его все прочие мысли заслонила противная болезнь с дурацким названием гонорея, но с романтическим псевдонимом «Французский насморк». Ветер беспокоился о собственном здоровье, которому он мог нанести непоправимый ущерб. На почве этого у заслуженного спортсмена затряслись руки, ноги и завибрировал мозг, грозя перейти в опасное состояние разрушительного резонанса. Здесь также присутствовал морально–этический аспект, который Алексия как кость собака грызла его совесть. Смешно подумать, его мучили угрызения совести перед собственной женой, так как он боялся невзначай подарить ей нечто божественное — от самой Венеры.

В итоге один спортсмен был озабочен лечением болезни, а другого мучила неизвестность. Сергий накупил медпрепаратов, потратив на них больше средств, чем на отдых в пансионате средней руки. Дело в том, что в те времена отношение к подобным заболеваниям в Советском Союзе было однозначным — постыдное, а их носителей считали попирателями советского образа жизни. Именно из–за этого большинство советского народа пациентов кожно–венерологических диспансеров и клиник сравнивало с осужденными. Диагноз веселой болезни, полученной от удовольствия, нес с собой ярлык прокаженности, поэтому никто этим не гордился и не хвастался, а наоборот старался скрыть как сам анамнез, так и его сопутствующие признаки аморального разложения личности.

Сергий, приступая к процессу лечения, сетовал:

— Если бы мы жили, как жили, то у нас никаких проблем бы не было. Надо было нам пить, курить, сношаться, а не спортом заниматься.

Друзьям в течение двух недель пришлось перейти к воистину образцово–показательной жизни: пробежки, тренировки, а у Сергия еще и лечение.

Кто бы мог подумать, что из–за какого–то пустяшного импортного насморка весь отпуск безнадежно бездарно пропадет, да и еще с возможными неизвестно куда ведущими последствиями. Алексий и Сергий чувствовали себя на пляже, в гостинице, на улице членами индийской касты неприкасаемых. До этого всегда доступный товар в виде доступных девиц вдруг превратился в острый дефицит прямо как в басне И. А. Крылова «Лисица и Виноград»: видит око, да зуб неймет. Вот он (она) виноград (дева юная и красивая) как будто лежит на тарелке (на пляже валяется), только руку протяни, и он твой. Ан, нет! Доступность эта призрачна и непреодолима. И столько там этого винограду (женского народу) пропало! Какой завял, другой безжалостно растоптан, третий гусеницами и червями попорчен, а какой был съеден другими едоками, прямо как мечты и чаяния бедных мальчуганов…