Алексей Ловкачёв - Приключения бывшего мичмана

Рассказ

Дух молодости, дух любимой профессии, соратников дорогих… Иногда хочется ими подпитаться, призвать на помощь, чтобы устоять под ударами слишком свежих ветров. Вот и теперь устал старый адмирал, оброс тиной… А как хочется на волю вольную, на ширь просторную! Как–то попал ему в руки тоненький сборник стихов «Раскатистое счастье», автора не запомнил, только обратил внимание, что это была женщина. И вдруг обнаружил там чудные стихи о старом капитане. Поэма, кажется, называлась «Мой парусник». Странно, как это могло родиться в душе женщины… Но он понял ее сразу — с полуслова, понял ее тоску, которой сам нынче был охвачен не на шутку… Вот уж где бунт и крамола, где прорыв к свободе!

Капитан, поднимай паруса.

Ну–ка вспомни опасные румбы!

И корабль на волне заплясал,

Убирая швартовые с тумбы.

Или вот:

А маршруты тогда лишь легки

В единении с картой и датой,

Если светят в пути маяки,

Те, что мы зажигали когда–то…

И надумал адмирал Геннадий Александрович, бывалый мореман, повидаться с друзьями. Прежде всего, позвонил Василию Юрьевичу, своему бывшему сослуживцу капитану второго ранга, и пригласил его в гости. Последний, как закадычный друг, своему давнему товарищу в пустяшной просьбе, конечно же, не отказал — обещал прибыть. Геннадий Александрович имея в «заначке», согласно разнарядке, еще одно свободное место, спросил:

— Василий Юрьевич, а если я приглашу Алексея Михайловича, ты возражать не станешь?

— Геннадий Александрович, ты хозяин — кого хочешь, того и приглашай. Хотя лично я не против.

Для понимания сути дела слегка углублюсь в историю вопроса.

Примерно года три тому назад Геннадий Александрович, уроженец и гражданин России, объявился в Минске на день Военно — Морского флота и тогда впервые после долгого перерыва встретился с Василием Юрьевичем. С тех пор два закадычных друга довольно регулярно видятся, а еще чаще созваниваются. Однако Алеся Геннадьевна, супруга Геннадия Александровича, недовольная тем, что в этом мужском коллективе ей не нашлось места, решила изменить это положение вещей и повлиять на ситуацию чисто по–женски. С учетом того что Василий Юрьевич живет один, она предложила проводить встречи да посиделки на своей территории. Однажды Василий Юрьевич отважился и навестил друга в его семейном доме. И остался жив–невредим. Однако это было давно. Зато после этого Геннадий Александрович побывал у него с ответным визитом бог знает сколько раз. Короче, как ни крути, а предложение по всем статьям было своевременное и дельное.

Пригласив Василия Юрьевича, Геннадий Александрович позвонил Алексею Михайловичу.

— Что ты делаешь в следующее воскресенье, ничем не занят?

— В общем–то, ничем.

— Это хорошо. Я приглашаю тебя в гости. Будет Василий Юрьевич, я и моя супруга. Посидим, пообщаемся. Приносить ничего не надо, у нас все есть.

— Спасибо, постараюсь быть.

Алексей Михайлович когда–то тоже имел отношение к флоту — служил мичманом на атомных подводных лодках. Кроме того, он являлся соседом и близким товарищем Василия Юрьевича. Поэтому, получив приглашение, тут же отзвонился ему, и они сговорились, где и когда встретиться, чтобы вместе проследовать к месту сбора за столом.

Через пару–тройку дней наступило воскресенье, когда надо было отправляться в гости. Встретившись в условленном месте, оба приглашенные к бутылке шампанского докупили цветов и торжественно двинулись по указанному адресу.

Геннадий Александрович, внимательнейший человек, встретил их на транспортной остановке около своего дома и со всем возможным радушием препроводил на шестой этаж одного из «столбиков» по улице Сурганова. Вошли в квартиру. Тут уж они, как положено, обнялись и троекратно облобызались с хозяином, вымыли руки, осмотрели жилище.

Тем временем хозяйка накрыла стол, пригласила мужниных соратников пробовать приготовленные ею блюда. Сели, посидели, пообщались. Незаметно она ушла смотреть телевизор, а хозяин так много говорил о юности, море, своих экипажах и походах с ними, о всякой несправедливости, в том числе и со стороны любимого ими моря, что гости прониклись тем настроением. Забурлила в их жилах кровь прежними турбулентными потоками, разыгралось воображение, и они все втроем показались себе сильными, способными еще совершать подвиги.

— Эх, жаль, что молодые наступают нам на пятки, — возмущался Геннадий Александрович. — Вот и списали нас. А то бы мы еще… — он потряс в воздухе сжатым до побеления костяшек кулаком: — Мы бы не позволили такого… Что же это, а?