Алексей Ловкачёв - Приключения бывшего мичмана

Потом я повзрослел. В старших классах на время летних каникул мама устраивала меня на обувную фабрику «Луч». Первое лето я работал на филиале, что располагался метрах в двухстах от нашего дома, потом его снесли, а на следующее лето — на основном предприятии, по улице Короля. В обоих случаях мне доставалась простая операция по извлечению скоб. Ими стельки в трех местах крепились к колодке, а когда она покрывалась кожаным верхом, скобы вынимались. Первое лето мне в качестве орудия труда выдали кусачки с остро отточенными кончиками, ими я поддевал скобу. Операция не сложная, но трудоемкая, о чем свидетельствовали десятки мозолей на моих руках, некоторые из них не успевали заживать и кровоточили. Было очень больно, но я дотерпел до положенного срока, до окончания каникул. Работа на конвейере отличается от такого труда как, например, уборка снега, которым ты можешь заниматься в удобное время. Конвейер вольностей не терпит, малейшая задержка из–за нерасторопности работника может повлечь его остановку, а это уже ЧП. Следующим летом я орудовал инструментом технологически более удобным — заточенным шилом, и в этот раз мозолей на моей рабочей руке было гораздо меньше.

Все заработанные деньги я отдавал маме. Июнь–июль я отрабатывал полностью, а август оставался для каникул. Однажды получилось так, что период временной работы совпал со школьной практикой и вопрос встал об их совмещении. Я с неделю походил на вагоноремонтный завод им. Мясникова, а потом опять работал на обувном предприятии.

Нас воспитывали в духе любви и преданности Родине, что в будущем для многих стало духовным стержнем, служило побудительным мотивом для самопожертвования и героизма. Нас учили уважать историю своей страны, ее героев, поэтому для нас были привычными слова: «Я завидую Павке Корчагину, который жил во время революционных свершений, воевал в Гражданскую войну и восстанавливал разрушенную страну».

Сегодня, когда мы снова оказываемся в аналогичной ситуации, подобная фраза повергла бы молодежь в шок, ведь она воспитана иначе, вернее, — никак не воспитана. Никто из нынешних «цветов жизни» не променяет личные удовольствия на участие в общем тяжелом труде по устранению разрухи. Конечно, много значит то, что тогда у нас была Родина, а теперь ее нет, теперь есть территория совокупного проживания людей одной культуры. Тем не менее и этим надо дорожить и это надо любой ценой сохранять, как сохраняют люди жилье в ненастье и пожары. Можно только сожалеть, что, зная о вреде переворотов и революционных перемен из древней фразы Конфуция: «Нет ничего хуже, чем жить в эпоху перемен», люди не внемлют ей. Сто лет назад был совершен октябрьский переворот, стоивший немалых бед пережившему его народу, и снова повторяется то же самое на Украине.

Нас воспитывали в духе дружбы и интернационализма, поэтому наше поколение чище и богаче внутренним содержанием. Была позитивная идеология, без которой не выживет ни одно государство, было воспитание масс. Живя в социалистическом обществе, видя его преимущества, мы верили и разделяли идеалы коммунизма, мы не на пустом месте поддерживали их.

В феврале 1972 года я с большим воодушевлением вступал в ряды Всесоюзного Ленинского Коммунистического союза молодежи. Первыми вступили отличники, потом — хорошисты, а потом и остальные честные ребята, у которых с учебой были трудности. И я вместе с ними. Этому я был несказанно рад и удивлен, ведь моя успеваемость была ниже удовлетворительной. Наверное, и я подспудно и старшие товарищи понимали мое прилежание и старания быть лучшим, и оценили это. А то, что не всем дано стать магелланами и ньютонами, так это уж никто не виноват. Мы серьезно готовились, старались подтянуть успеваемость, штудировали устав организации, живо интересовались вопросами, которые задавали кандидатам в райкоме комсомола. Помню, в большом волнении я пошел туда вместе с несколькими своими одноклассниками, среди которых были сестры–двойняшки Люда и Лида. Кто бы мог подумать, что мои старания не пропадут зря и пять лет спустя я сам буду членом подобной комиссии города Комсомольск–на–Амуре и буду принимать молодежь в комсомол?!

После окончания школы и устроенных для себя последних летних каникул, первого сентября 1973 года, я — в качестве скромно оплачиваемого брошюровщика — вышел на работу в сектор выпуска типографии треста «Оргдорстрой», что была при Совете Министров БССР. Трест находился хоть и на задворках Дома правительства, но в центре города — на пересечении улиц Мясникова и Берсона. А типография существовала отдельно от него и, по нашему мнению, размещалась на выселках — в подвале углового жилого дома на пересечении улиц Куйбышева и Киселева. Правда, нет худа без добра — из–за узости улиц район этот был тих и чист. Даже автобусная остановка на углу нашего дома суеты и раздражения не добавляла. Автобус ходил редко, поэтому на площади Победы я его не ждал, а широким шагом преодолевал расстояние двух остановок.