— Цыть, курицы! — покрикивал дед прорезавшимся у него к старости фальцетом на жену и дочь. Тонкий голосок с командной интонацией и задиристым обликом деда не сочетался. Санька прыскал в кулак. — Марш на кухню! Юбку парнишке наденьте ещё. Не дам вам внука педерастом вырастить.
Да разве кто–то мог в семье противоречить Ивану Енохову.
* * *
Отоспавшись, Саша собрался сходить на последнюю в этом сезоне тренировку. В ухе постреливало, но надо было обязательно встретиться с пацанами. На завтра у них было кое–что намечено.
Секцию «Русского рукопашного боя» вёл учитель физкультуры Мирон Григорьевич Щур. Почему вдруг украинец, уроженец Винницкой области, освоил именно этот вид единоборств, включающий в себя элементы русских национальных стилей «Буза» и «Скобарь», предположить сложно. Хотя давно ли оба ныне суверенных государства входили в единый союз, а русские и украинцы вместе призывались на службу в вооружённые силы.
Физрук, за глаза называемый школьниками Мироном, держался с ребятами запросто, «гуру» из себя не корчил, но и на шею садиться не давал. Будучи неплохим психологом, он всегда чувствовал ситуацию и умел к ней приспосабливаться. Да и как ещё можно находить общий язык с современными школярами? Несмотря на свои сорок пять лет, это был очень сильный и очень подвижный человек. Он всегда, по крайней мере, на людях, был в отличном настроении, любил пошутить и к месту рассказать солёный анекдотец, знал их уйму. По–русски Мирон говорил правильно, но когда волновался или злился, незаметно для себя переходил на «ридну мову». Однако сердился и выходил из образа балагура Мирон крайне редко.
В общем, ребятам он нравился. Правда, Света Сорокина, давняя пассия нашего героя, прозванная во дворе за птичью фамилию Птахой, записываться в секцию наотрез отказалась. Светка ещё в седьмом классе жаловалась Саше, что Мирон «на физкультуре» девчонок лапает. Уморила, было бы там за что, в седьмом–то классе, лапать! Вечно эти девчонки навыдумывают…
Занимались рукопашники в школьном спортивном зале — затянутые металлической сеткой высокие пыльные окна, шведская стенка, на крашеном дощатом полу разметка.
Подготовка к тренировке была минимальной: повесить боксёрские мешки, расстелить маты, свалить в угол, чтобы не мешались, палки, муляжи ножей и пистолетов, жёсткие, с обрезанными пальцами перчатки, от которых за версту несло пропотевшей кожей. Иногда, если того требовал план занятий, вешали на стену тяжеленный сосновый щит с нарисованным на нём контуром человека. В мишень метали ножи.
Сначала два десятка спортсменов, среди которых потряхивали стянутыми резинкой «хвостами» три мужиковатые девицы, встав в круг, минут пятнадцать разогревались. Мирон в красном спортивном костюме и фирменных «адидасовских» кроссовках — он всегда был одет с иголочки — разминался вместе со всеми.
Разогревшись, все разделились на пары и стали разучивать приёмы.
— Себя не жалеть! — в который уже раз повторил тренер Скучину. — Куда ты лицо прячешь? Учись у Енохова, он всё видит.
Мирон хлопнул в ладоши:
— Сели все, слушаем!
Бойцы, глубоко дыша, расселись на низенькую скамеечку под шведской стенкой. Кто–то снял перчатки. Кто–то потряс, оттянув, насквозь промокшей футболкой, пытаясь охладить тело. Тренер прохаживался посредине зала:
— Вы должны всё время видеть противника. Смотрим сюда, — он дотронулся до лба, чуть выше переносицы, — но замечаем всё, каждое движение противника. Он обязательно покажет, что собирается делать. Напряжётся, подсядет, наберёт в грудь воздуха… Вы сразу поймёте, когда он начнёт атаку. В глаза не глядим, противник будет пугать. И опускать взгляд нельзя. Это как у зверей, отвёл глаза — сдался. Не злиться, не бояться! Вы делаете работу. Просто работу.
Мирон посмотрел на Сашу:
— У тебя что с лицом, Енохов?
— Петардой обожгло, — буркнул тот. Что они все к его лицу, в самом деле, цепляются, делать больше нечего?
— Ладно, вставай. Я аккуратно, одной левой… Руки убирай за спину. Смотри мне в переносицу и наступай.
Саша, чуть наклонив стриженую голову, пошёл на тренера. Тот бил его по лицу только одной рукой и в четверть силы. Иноходец надвигался, не отводя от физрука глаз, лишь слегка развернувшись правой щекой вперёд, оберегая больное ухо. Удары стали сильнее. Замахивался же тренер совсем натурально, даже чересчур натурально.
— Не мигай. Не мигай, я сказал! Закроешь глаза на пол секунды — потеряешь противника из виду; он за это время в ноги бросится, или нож достанет и за спиной спрячет… Уклоняйся, ныряй, но смотри.
Читать дальше