Сабир Азери - Первый толчок

Он не знал, зачем это сделал. Наверное, причиной тому был лунный свет, преобразивший лицо женщины. Давно уже Сенем потеряла девичью свою красоту В лице ее все как бы опустилось: углы губ, глаз, даже морщинки на висках стремились сползти вниз. И вся она, потеряв горделивую осанку, словно бы осела, стала меньше ростом. Но в лунном скрадывающем свете Сенем снова предстала перед Солтаном юной и прекрасной.

Она не удивилась, как будто ждала этой встречи, поздоровалась в стояла молча.

— Ты откуда? — хрипло спросил Солтан, хотя видел, что она шла с граблями на плече, а теперь опирается на них. — С покоса, что ли? Чего со всеми не пошла?

Он задавал вопросы, не ожидая ответов, только бы

Сенем сама не спросила, что делает он здесь, что за мешок валяется у него в ногах и что это рассыпано по траве?

— Как живешь, Солтан? — тихо спросила женщина.

— Лучше всех! — ответил он с вызовом,

— Долго тебя не было…

— Разве?

— Совсем чужой стал. И говоришь, как чужой. Раньше ты был добрый…

— Зачем, вспоминать, что было раньше… — Ты никогда не вспоминаешь?

— Слушай, иди своей дорогой! Я тебя не звал.

— А мне показалось…

Конечно, давно пора забыть прошлое. Он думал — забыл, иначе не вернулся бы. Но вернулся, и вспыхнули вдуше угли, давно покрытые пеплом. Что это было? Прежняя любовь? Какая там любовь, когда седая прядь — след войны — совсем затерялась среди других таких же, а лицо прорезали морщины. Прежняя обида, злость за несложившуюся жизнь, за лютое одиночество, которое началось двадцать с лишним. лет назад и продолжалось все это время?

С тех пор, как Солтан вновь вернулся в село, им не Доводилось встречаться наедине; на людях едва кивали друг другу, старались поскорее разойтись. Но уж лучше так, чем стоять на берегу озера, где все напоминало им о счастливом прошлом, и говорить грубости.

— Хорошо, я уйду. Только, Солтан, родной, прошу тебя: не делай этого…

Слово «родной» ошеломило Солтана, заслонив все другие. В его сознании жила не одна–, а несколько Сенем. Тоненькая, грациозная девушка, почти девочка, с которой оци так любили бродить по берегу озера. Он был тогда необыкновенно смешлив — из тех весельчаков, про которых говорят: «У них десны на солнышке загорают!» Сенем всплескивала руками: «Вчера председатель Гафароглы опять сердился. Почему, говорит, жеребец Гырат все время ржет по вечерам? Ему объясняют: это, мол, не Гырат, это — Солтан на озере… Родной, я не хочу, чтобы над тобой потешались!» Солтан обещал сдерживаться, но через минуту, забывшись, опять хохотал так, что эхом откликались горы. Сенем зажимала ему ладошкой рот. Ладошка была легкая и нежная, как прядь козьего пуха, и пахло от нее чуть слышно духами, хотя Сенем никогда не душилась. Солтан, схватив ее за руку, притягивал к себе… И опять она говорила: «Родной, не надо…»

И были другие Сенем. Рыдающая молодая женщина, когда он, узнав о ее замужестве, бросил ей в лицо оскорбление, прежде чем уйти из села… Пожилая Сенем–соседка, заботливо зовущая мужа и сына: «Осман! Алыыш! Идите ужинать!»…

«Родной…» Это говорила та, первая Сенем!

Она шагнула к мешку, нагнулась и протянула руку. Солтан, опомнившись, поспешно перехватил ее. Ладонь была холодной, твердой и грубой, как долго пролежавший в земле камень. На Солтана пахнуло от Женщины запахом сырой травы.

— Не трогай! — крикнул он.

— Ты никогда на меня не кричал, — укоризненно произнесла женщина.

Все было в ней чужим, другим, а голос не изменился. Голос принадлежал той, первой Сенем. Едва она начинала говорить, как Солтан терялся.

— Не вспоминай! — буркнул он. — Прошу тебя… Быстрым движением Сенем расстегнула верхние пуговицы рубашки и сняла с шеи нитку с тускло блеснувшими синими стекляшками.

— Что это? — спросил он, стараясь не смотреть на обнаженную грудь женщины.

— Бусы. Твой подарок.

Солтан вспомнил. Сенем подарила ему часы, а он ей — бусы. Ни у кого из парней в селе не было часов, он очень гордился подарком. На фронте, боясь разбить, редко носил на руке, чаще, как амулет — на груди. Но когда узнал, что Сенем, не дождавшись, вышла замуж за Османа, он снял их, ударил о камень. Стекло разлетелось, но часы шли. Солтан- сапогом растоптал их, раздавил, смешал с землей…

Эх, лучше не вспоминать!

Сенем носком ботинка потрогала рассыпанные по траве, слипшиеся комки.

— Ты убьешь озеро, Солтан…

— Чего болтаешь! — крикнул он. — Рыбу подкармливаю!

— Что с тобой стало, — сказала Сенем с тоской. — Что с тобой стало!