Эдуард Лимонов - Illuminationes

Апостол Павел в Послании к римлянам (Рим., 5, 12) изображает весь род человеческий подверженным смерти, внутреннему разладу и страданию, ибо он унаследовал все это от родоначальника, восставшего против своего Творца: «Одним человеком грех вошел в мир».

Определения Тридентского собора говорят о передаче по наследству не только последствий грехопадения, но и самого греха, ссылаясь на того же Павла. Канон 2 Тридентского собора гласит: « Если кто–нибудь утверждает, что преступление Адама повредило только ему, а не его потомству и что святость и праведность, полученные от Бога, а затем потерянные, он терял только для себя, а для нас — нет; или что Адам, запятнанный грехом непослушания, передал всему роду человеческому только смерть и страдания тела, а грех, который есть смерть души, не передал, да будет анафема, ибо это противоречит Апостолу, который говорит: «Одним человеком грех вошел в мир» ».

Энциклика «Humani generis» уточняет, что грех, « совершенный Адамом индивидуально и лично… переданный всему потомству, присущ каждому человеку, как его собственный ».

Для какой цели я процитировал высказывания авторитетов официальной церкви, от ее основателя — апостола Павла — до наших дней? Чтобы проиллюстрировать, что официальная церковь считает, что характеристики первой пары, наших прародителей, неизменно сохраняются во всех поколениях. Моя позиция не отличается от позиций официальной церкви. Однажды созданная Создателем, коварно снабженная разумом Соавтором и претерпевшая затем некоторые изменения (вспомните уменьшение срока годности до 120 лет и etc.) модель, и только она, находится в эксплуатации (точнее, две: человек и женщина). По–видимому, Создатель не может, по каким–то неведомым нам законам, действующим в мире этих сверхсуществ, вернуться к конструкции (более удобной ему) человека до грехопадения. А сверхъестественной силы, способной улучшить положение человека, нет. Потому та же модель, лишь вооруженная все большим количеством знаний (увеличивающим возможности окончательного восстания) и увеличивающая шансы победы вида человеческого (биоробота) над своими Создателями, населяет Землю. Продолжая быть эксплуатируемой сверхсуществами. Одна и та же модель. То есть мы клоны, воспроизводящие прародителей. Иначе мы были бы как угодно разнообразны, в том числе и физически могли бы иметь иные облики. Но мы детерминированы. И если рождаются сиамские близнецы, то это всего лишь случайный брак.

Я вот внезапно подумал, а что, если ужасные видения Апокалипсиса и не менее страшные картины Страшного суда на самом деле есть кровопролитный для вида человеческого суд человека над его создателями? Его кровопролитный и страшный триумф! «И будете как Боги…» Вот и будем.

Резюмируя особенности биоробота, можно констатировать, что у человека есть несколько основных инстинктов — технических характеристик, вложенных в его конструкцию Создателем, но приспособленных биороботом впоследствии и для себя (поскольку он не в силах изменить свои параметры — свою судьбу, задуманную сверхсуществами):

1) Инстинкт продолжения рода. С целью размножения душ — энергетической пищи создателей. С этим инстинктом слился личный инстинкт биоробота — преодолеть космическое одиночество биомашины. В преодолении его человек и испытывает удовольствие. Отсюда вроде бы непонятный ужас любовных трагедий. Подробнее далее: Акт IX, «Теория преодоления космического одиночества».

2) Инстинкт убийства. С целью высвобождения душ из плоти человека для потребления их создателями, не дожидаясь естественной смерти биороботов. К этому инстинкту человек пристроил свое стремление биомашины компенсировать отсутствие личного бессмертия смертью чужого биоробота. Возвышающее удовлетворение побыть Богом — Смертью.

3) Инстинкт самосохранения. Биоробот имеет срок годности и пытается не дать себя разрушить до этого. Защищающаяся машина испытывает страх. Инстинкт самосохранения — это инстинктивное, огромное, всеподавляющее желание бессмертия, нереализованная в Эдене тяга к Древу Жизни.

Перечислю здесь также ложные инстинкты, опровергнутые мной:

1) материнский и отцовский инстинкты не существуют, они навязаны воспитанием, культурой. Родители не умеют отличить своих детей, оторванных от них, дети не опознают родителей. Новорожденному любая сиська — мать (даже соска–пустышка), матери любой новорожденный — ребенок. Не говоря уже об отце. Случаи перепутанных в роддомах детей тому доказательства.