Владимир Гурвич - И корабль тонет…

Филипп ничего не ответил, только вздрогнул. И она приняла этот жест за согласие. И еще сильней прижала его голову к своей груди. Она хотела, чтобы он как можно сильней ощутил прикосновение к ней, ее соблазнительную упругость.

Филипп уткнулся в ее грудь, и сквозь футболку она ощутила его губы рядом с соском. Марина слегка переменила позу с тем, чтобы он попал бы ему точно в рот.

Маневр удался, и Марина почувствовала, как он через одежду заглотнул ее сосок. Внезапно Филипп буквально вскочил со стула и отбежал от нее на несколько шагов.

— Нет, я не могу! — закричал он и выбежал из каюты.

Ромов слушал Шаповалова, но в голове неслись собственные мысли. Он спал с любовницей этого миллиардера. Одного из самых богатых людей на земле. Этот факт вызывал в нем странные ощущения, какую-то рыхлую смесь из гордости, тщеславия и сильного страха. Если Шаповалов прознает про это обстоятельство, ему не сдобровать. Ладно, что уж придется проститься с деньгами — это полбеды, но ведь дело может для него кончиться гораздо хуже. Эта богатая скотина не только способна на все, она может себе все и позволить. Подумаешь, если пропадает в океанских просторах какой-то никому неизвестный сценарист; ни одна собака в мире не заинтересуется его исчезновением. Так что Шаповалов, коли захочет с ним расправиться, мало чем рискует.

При одном воспоминании об Алле у Ромова невольно сжимались кулаки, а дыхание перехватывало. Ясно, как день, что она им воспользовалась, как собачкой, чтобы отомстить любовнику за унижение. А на него, Ромова, ей абсолютно наплевать. Даже не стала кончать, ей было вполне достаточно самого факта измены ему. Будь его воля, он бы нашел способ, как отомстить этой суке, чтобы она навсегда пожалела о своем поступке. Но в данных обстоятельствах ему лучше всего даже не думать об этом, а как можно поглубже засунуть внутрь себя обиду, чтобы она не мешала ему жить.

Ромов сделал над собой усилие и вернул сознание в каюту. В его голове снова зазвучал голос Шаповалова.

— … из всех вариантов я выбрал Москву. Я понимал, что только там крутятся настоящие деньги и делаются настоящие дела. А то, чем занимался раньше, была лишь полезная тренировка. До сих пор ясно, как сейчас помню день моего прилета в столицу. Была зима, холод стоял жуткий, воздух аж звенел. В городе меня не ждала ни одна душа, среди восьми или девяти миллионов жителей у меня не было ни одного знакомого. Что я имел? Совсем немного денег, то, что удалось сберечь от тотального грабежа. При строжайшей экономии их могло хватить на пару месяцев. Вот, собственно, и все. Не было у меня и никаких идей, как мне тут выжить.

Я стоял на привокзальной площади и думал, куда поехать. Наглые до беспредела московские таксисты буквально атаковали меня. Но это раньше я только и ездил на такси, теперь же мне предстояло надолго забыть об этом виде транспорта.

Я сел в первый попавший автобус, идущий в город. Я даже не стал выяснять, куда я на нем приеду. Какая к черту разница, если ехать некуда.

Как я сказал, было жутко холодно, я шел по улице, чувствуя, что замерзаю, как суслик. Я вошел в подъезд какого-то дома и прислонился к батарее. Меня охватило самое настоящее блаженство. И, кажется, впервые в жизни ко мне пришла мысль о том, как мало надо человеку для счастья. Раньше я был убежден в обратном, для счастья нужно очень и очень много. Но когда тебе холодно и некуда идти, то теплый подъезд становится тем местом, где тебе лучше, чем во дворце.

В этом подъезде я и заночевал, сел на цементный пол прислонился к стене и заснул. На мое счастье меня никто оттуда не турнул. И утром я вышел вполне выспавшимся. А тут и погода изменилось, пошел снежок, потеплело. Я даже немного повеселел.

Зашел в какую-то забегаловку и долго там сидел. Позавтракав, я купил бутылку пива. И пока, не торопясь, сосал ее, то обдумывал план дальнейших действий. Ничего путного в голову мне не пришло. Зато я четко уяснил две простые вещи: срочно нужно найти жилье, пусть самое плохенькое. И столь же срочно устроиться на работу, пусть самую грязную и тяжелую. Но чтобы покорить этот город, требуется база. Даже такая убогая.

Жилье я нашел на следующий день, по объявлению на фонарном столбе. Я снял даже не комнату, а угол, его мне сдал один алкоголик. В своей небольшой и ужасно грязной однокомнатной конуре, он отгородил мне ее часть. От своих щедрот он также выделил мне кроме кровати еще стул и тумбочку на трех ножках. Но при этом вполне устойчивую. Зато это было сказочно дешевое жилье. Хозяина интересовала плата лишь в объеме необходимой для ежедневной выпивки.