Владимир Гурвич - И корабль тонет…

— Конечно, выпью, Женя, тем более есть и хороший повод.

Ромов недоверчиво посмотрел на него.

— Какой еще может тут повод?

— Не спеши, скоро узнаешь, — загадочно улыбнулся Суздальцев. — А у тебя что-то настроение не на высоте.

— Какая к черту высота. Мне вообще не понятно, зачем я тут нахожусь и что делаю. Сижу как на помойке, слушаю излияния этого олигарха. А он даже на меня внимания не обращает. Я тут как статист при гениальном сценаристе. В общем, тоска.

— Ты прав, положение твое незавидное, — согласился Суздальцев. — Более того, признаю, что частично виноват в этом я. Я же тебя втравил в этот проект.

Ромов с изумлением взглянул на продюсера.

— Что это с вами такое приключилось? Вам всегда было наплевать на всех, кроме самого себя.

— Ты не прав, ты не достаточно хорошо меня знаешь.

— Так сделайте милость, просветите, — насмешливо проговорил Ромов. Он налил виски в бокал и выпил одним глотком.

— Я всегда с сочувствием относился к тебе, да и не только тебе.

— Как-то это было не очень заметно.

— Ты прав, — кивнул Суздальцев головой. — Но не мне говорить, какой жестокий мир, в котором мы с тобой вращаемся. Чаще всего у меня не было поля для маневра, я был вынужден поступать так, как поступал.

Ромов искоса взглянул на Суздальцева, пытаясь понять, насколько можно верить словам своего собеседника.

— У вас репутация одного из самых жестких продюсеров.

— Для меня это не новость, но это вовсе не черта моего характера. По-другому не добиться успеха. Но мне всегда хотелось как-то компенсировать это мое качество. Вот только случай пока не выпадал.

— И что он выпал?

— Выпал, — изобразил радостную улыбку Суздальцев.

— И в чем же это выражается?

— Я только что общался с Шаповаловым. У нас с ним получился не простой разговор. Он выразил некоторое сомнение в возможностях Шаронова справиться с поставленной задачей.

Ромов напрягся.

— Вроде бы он был уверен в нем.

— Уверен, но тот сам испортил о себе впечатление. Стал слишком много говорить на свои излюбленные темы. И это-то вызвало недоверие Шаповалова. И тогда я понял, что это мой шанс. Вернее, твой.

— И что дальше? — все еще недоверчиво спросил Ромов.

— Я и сказал ему, что коль Шаронов вызывает недоверие, то почему бы не увеличить в проекте твою роль. Сценарист он, то есть ты, способный, просто до сих пор не было возможности по-настоящему проявить себя. Я правильно сказал? — пристально посмотрел Суздальцев на Ромова.

— Именно так оно и есть, — подтвердил Ромов. — И что Шаповалов?

— Сначала он встретил мои слова недоверчиво, но я его сумел убедить дать тебе шанс.

— И в чем же он будет выражаться?

— Мы договорились, что ты будешь делать вид, что работаешь с Шароновым в прежнем режиме, а сам одновременно в тайне от него будешь писать собственный вариант сценария. А чтобы тебя не смущала двойная нагрузка, он по моему предложению согласился увеличить твой гонорар на пятьдесят процентов.

— Это правда? — Ромов от радости даже привстал.

— Сомневаешься в моих словах?

— Нет. Спасибо вам. Никогда не забуду того, что вы сделали.

Суздальцев снова взглянул на сценариста и обнаружил, что тот явно растроган. Произошло ли это под влиянием алкоголя или по другой причине, сейчас для продюсера значения не имело.

— За спасибо, конечно, спасибо, но сыт им не будешь.

— Что же вы хотите? — удивился Ромов.

— В общем немного. Понимаешь, Женечка, я в трудном положении, в долгах, как в шелках. Вот если бы в знак благодарности ты мне немного помог. Впрочем, я не настаиваю, это дело сугубо добровольное.

— Да я готов помочь. Но в чем конкретно?

Суздальцев сделал паузу и набрал в рот воздуха, как перед прыжком в воду.

— Их тех пятидесяти процентов половину отдал бы мне. По-моему, это совсем немного за то, что я для тебя сделал.

— Да, конечно, — упавшим голосом согласился Ромов.

— Вот и хорошо, что договорились, — сделал вид, что не замечает огорчения Ромова Суздальцев. — Смотри, не подведи меня. Ты должен накатать суперсценарий. Справишься?

Ромов не очень уверенно кивнул головой.

— Мы с тобой еще такие дела сотворим, — пообещал продюсер. — Давай выпьем за успех нашего безнадежного дела, как любят выражаться у нас в кино. — Суздальцев сам разлил остатки виски по бокалам. Они выпили. — Ну, все, я пошел. — Суздальцев потрепал Ромова по плечу. — Все будет хорошо.

Продюсер вышел из каюты. Несколько мгновений Ромов пьяным взглядом смотрел ему вслед.