Владимир Гурвич - И корабль тонет…

— А с чего ему быть хорошим, знаешь, что в мире творится?

— Да, нелегкие времена.

— Нелегкие времена, говоришь. Были бы нелегкие времена, я бы на них плевал с высокой лестницы. Знаешь, сколько я пережил этих нелегких времен. А это совсем иное, такого кризиса в мире давно не случалось. Все к чертям летит.

— Я понимаю, — с тревогой посмотрел на Шаповалова Суздальцев. Его вдруг, как кинжалом, пронзила мысль, что сейчас этот с выпирающим брюхом боров объявит о прекращения проекта в связи с финансовыми трудностями. А для него, Суздальцева, это значит, что хоть вешайся. Никто не знает, что он в долгах, как в шелках. Ему еще надо погасить кредит за прошлый фильм. Он был уверен, что картина принесет хорошую прибыль, а вместо этого полный облом, одни убытки. Случались у него и раньше неудачи, но такой урон произошел впервые. И если Шаповалов сейчас скажет… Продюсер даже вздрогнул от охватившего его ужаса.

— Ты не можешь этого понимать, это могут понимать только те, у кого есть столько денег, сколько у меня.

— Я понимаю, — не совсем уже понимая, что он говорит, произнес Суздальцев.

— Я уже тебе сказал, что ты ничего не понимаешь, — раздраженно бросил Шаповалов. — Поэтому лучше молчи. Точнее, отвечай на мои вопросы.

— Как скажите.

— Хочу поговорить о Шаронове.

— О Шаронове? — удивился продюсер. — Но у нас уже был разговор о нем.

— Полагаешь, у меня проблемы с памятью?

— Нет, что вы! — почти закричал Суздальцев.

— Ты сегодня странный, — заметил Шаповалов. — Чего-то боишься?

— Почему вы думаете, что боюсь?

— А что еще может сделать тебя странным, — усмехнулся миллиардер. — Другой причины нет. Да и быть не может. Тебе нечего бояться. — Суздальцев не сдержал довольной улыбки. — Пока, — уточнил Шаповалов.

Улыбка продюсера, словно перегоревшая лампа, мгновенно погасла. Он играет со мной, как кошка с мышкой, с ненавистью подумал он.

— В каком плане вы хотите поговорить о Шаронове? — поинтересовался Суздальцев.

Шаповалов привычным движением сунул в рот сигарету.

— У нас тут был с ним разговор. Он мне рассказал, каким образом случилось с ним преображение? Что-то знаешь об этом?

— Ничего такого он мне не рассказывал. Да мы давно с ним не общались.

— Жаль.

— У вас возникли сомнения?

— Может быть. Я не могу ошибаться. Сейчас все мои вложения должны быть оправданы. А у меня такое ощущение, что он чересчур далеко находится от реального мира.

— Мне тоже иногда так кажется.

— Вот как, — усмехнулся Шаповалов. — На самом деле, мне глубоко плевать, где он находится. Хоть на Сириусе. В конечном итоге это его дело. Мне же нужны гарантии, что он хорошо сделает свою работу.

— Но ведь это вы выбрали его, — не без опасения напомнил Суздальцев.

— Полагаешь, что я об этом забыл. Но я исходил из того, каким он был период, когда писал свои замечательные сценарии. А что осталось от его таланта теперь, когда он где-то там побывал? Как проверить?

— Даже не представляю. Приступать к написанию сценария еще преждевременно, ваш рассказ в самом начале.

— Понимаю, не хуже тебя. Вот что о чем я подумал. А что если ставку сделать на этого Ромова. Мы его пригласили в качестве запасного игрока. А теперь поменять их местами. Что думаешь? — Шаповалов пристально посмотрел на продюсера.

— Замечательная идея! — воскликнул Суздальцев. На самом деле, он был в этом далеко не уверен. А точнее почти уверен в обратном.

— А ты уверен, что он справится? Насколько я понимаю, ничего стоящего он пока не сотворил.

— Вы правы, но не все зависит от него. Сценаристы люди подневольные, чаще всего пишут на заказ. А заказы увы… Но вот в его способностях я не сомневаюсь. К тоже же я вам уже говорил, успех фильма на девяносто процентов зависит от режиссера.

— Про режиссера мне известно не хуже тебе. Поговорим об его кандидатуре позднее, когда будем иметь готовый сценарий. Я дам ход проекту дальше, если он меня удовлетворит.

— Это ваше право.

— Безмерно рад, что ты признаешь его за мной, — усмехнулся Шаповалов. — Вот что я хочу тебе сказать: устроим конкурс сценариев. Тебе нужно будет поговорить с Ромовым, мы даже увеличим его гонорар. Передашь ему: в случае успеха к обусловленной сумме он получит еще пятьдесят процентов.

— Это его очень обрадует.

— Так надо радовать людей. У меня такое подозрение, что ты на этом никогда не специализировался. Ты из тех, кто любит загребать все себе. Впрочем, это очень даже полезное свойство. Так что поговори с этим Ромовым, но пусть он держит все в секрете. Предупреди: если Шаронов прознает, моя договоренность с Ромовым будет аннулирована. Сумеешь сделать все как надо?