Владимир Гурвич - И корабль тонет…

— Ты чем-то обеспокоена? — спросил Филипп.

— Мне кажется, все ополчились на меня.

— Ты об отце?

— Я ему не нравлюсь.

— Главное, чтобы ты нравилась мне.

— Но он очень могущественный. Разве ты не понимаешь, он может стереть меня в порошок.

— Тогда он будет иметь дело со мной.

— Ты слишком самонадеянный, К тому же не только твой отец.

— А кто? — встрепенулся Филипп.

Марина заколебалась: говорить или не говорить. А почему бы и не сказать, все равно она ходит по лезвию ножа. Так что хуже скорей всего не будет.

— Меня беспокоит Алла.

— Алла? — удивился юноша. — А что она?

— Не знаю, просто беспокоит. Я чувствую, что она враждебна ко мне. Мне кажется, она очень злая.

— Не могу точно сказать, я очень мало общался с ней. Хотя она мне никогда не нравилась. Ты права, что-то в ней есть жесткое. Я с ней поговорю.

— Не надо, прошу тебя, — испугалась Марина. — И что ты ей скажешь? Она же ничего мне плохого не сделала. — Об эпизоде в крепости Марине не решилась рассказывать.

— Не беспокойся, найду, что ей сказать. А еще тебя кто беспокоит?

— Зачем тебе это знать?

— Я буду тебя защищать. Говори, я чувствую, что беспокоят.

Марина заколебалась.

— Да, нет, больше никто и ничего. И вообще, это все ерунда. Напрасно я затеяла разговор на эту тему. Умоляю, ни с кем, ни о чем не говори. Мало ли что мне покажется.

— Нет, ты права, что не все хорошо к тебе тут относятся. Отец, в самом деле, настроен против тебя. Но я ему не позволю ничего сделать. А что касается Аллы, пусть только попробует дотронуться до тебя пальцем. Я сегодня же с ней побеседую. Как выйду от тебя, к ней и пойду.

— Будет лучше для всех, если я просто отсюда исчезну. Лучше поговори с отцом, пусть меня заберут с яхты.

— Он не согласится. Я знаю его, пока все не пройдет как ему нужно, он не остановится.

— Что же делать?

— Я же тебе сказал: буду тебя защищать.

Марина смотрела на Филиппа и опасалась, что его попытки ее защитить могут навлечь на нее дополнительную опасность. И не придется ли ей тогда защищать саму себя? А заодно, может быть и его. Это ему кажется, что он такой смелый и решительный, а в реальности он хрупок и уязвим. И зачем только Шаповалов дал ей тогда это поручение. Она даже не может признаться в нем Филиппу. Как он на него отреагирует? Не поссориться ли окончательно с отцом? А это неизбежно ударит и по ней. Шаповалов будет убежден, что все случилось по ее вине. И никому нет дела, что она лишь бесправная жертва.

— Хорошо, поступай, как знаешь, — произнесла она. Ей вдруг нестерпимо захотелось остаться одной и поплакать. А она даже не может это сделать при Филиппе, он тут же начнет расспросы, затем станет утешать. И еще больше проникнется желанием ее оберегать. Он прямо на этом помешан.

— Не волнуйся, все будет хорошо, — пообещал Филипп и вышел из каюты.

Марина подошла к двери и заперла ее на ключ.

Филии решительно постучался в каюту Аллы. Она почти сразу же отворила дверь и замерла от неожиданности — этого гостя она явно не ждала.

— Это ты, Филипп. Ты что-то хочешь? — растерянно спросила она.

— Поговорить с вами.

Алла настороженно взглянула на него.

— Проходи.

Алла стояла за его спиной и внимательно наблюдала за ним. Ему даже показалось, что ее грудь слегка задевает его. Он резко обернулся.

— Я бы хотел с вами поговорить.

— Давай поговорим, — обольстительно улыбнулась она. — А о чем?

Филипп молчал, он вдруг почувствовал что-то вроде робости. Халат едва прикрывал тело молодой женщины, не оставляя домыслов, что под ним другой одежды нет.

Кажется, она почувствовал замешательство Филиппа.

— Может, ты что-нибудь выпьешь? — предложила она.

— Нет, спасибо. Я не любитель крепких напитков.

— Можно совсем не крепкий. Есть вкусный сладкий ликер. Почти как сок.

— Я же сказал, что не пью.

— Ну, хорошо, хорошо, тогда хотя бы сядь.

Филипп опустился на мягкий диван. Алла примостилась рядом, но их все же разделяла полоска материи.

— Мы так мало общаемся, Филипп.

— А зачем нам общаться? — быстро проговорил он.

— Но мы все же плывем на одном корабле. И вообще, мы на одном корабле, даже тогда, когда не плывем на этой яхте. Ты, Филипп, согласен?

— Не уверен. Может, мы плывем и на одном корабле, но разными курсами.

— Напрасно ты так говоришь, — покачала она головой и снова нежно улыбнулась. Но ее глаза стали очень колючими.

— Совсем не напрасно. Нам никогда не будет по пути.