Катя Ткаченко - Ремонт человеков[Иллюзии любви и смерти]

К примеру, курицу, и приготовить ее так, как он больше всего любит.

Запечь в пергаменте, нашпигованную чесноком и натертую черным перцем и солью.

Она запекается в собственном соусе. Курица под собственным соусом.

Хотя для себя я бы сделала по другому.

То есть, если бы хотела доставить удовольствие не ему, а себе.

Вот только давно я этого не делала, может быть, что и никогда.

А для себя я бы сделала ее с чем–нибудь экзотическим, с какими–нибудь фруктами. Хотя бы ананасами. Или киви. Или этими… Как их там… Рамбутанами.

Курица под соусом из рамбутанов. Смешно.

Под ананасами я готовила, пару раз. Но ему не понравилось — как–то очень тонко все это, сказал он, не для меня…

Для него — в пергаменте, нашпигованная чесноком.

Чего я никак не могу понять до сих пор — так почему все это произошло.

Ведь он тоже был не один, тогда, когда пришел в гости к моему брату…

У меня был брат…

У меня есть брат…

Он пришел с женщиной, это я была одна, потому что мой мужчина отсутствовал.

Если у тебя есть мужчина, то отсутствовать он не должен, в его отсутствие всегда что–то может произойти.

Как бы ты не старалась этому помешать.

Я до сих пор не могу этого понять, сколько раз я не спрашивала его о том, почему тогда он вошел вслед за мной в ванную, он всегда отвечал очень просто: — Не знаю.

И потом добавлял: — Мне так захотелось.

И смотрел на меня, улыбаясь.

И я чувствовала, как внутри меня что–то начинает дрожать.

Как в тот самый день, когда мы опять встретились.

Уже после телефонного звонка.

Я иду на кухню, достаю из морозилки курицу и бросаю в микроволновку.

Размораживаться.

Замороженную курицу из морозилки бросаю в микроволновку размораживаться.

Очень много дурацких слов.

Иногда мне кажется, что в ванную он зашел по той же причине — разморозить меня, убить во мне ту женщину, которой всегда казалось, что она — сверху.

И которая этим самым пугала мужчин.

Он посмотрел на меня и не испугался. Он решил убить во мне одну женщину и этим самым породить на свет другую. Вот только зачем? Неужели лишь для того, чтобы спустя восемь лет убить и ее?

Микроволновка гудит, я достаю чеснок и начинаю его чистить. После чеснока всегда приходится отмывать руки и мазать их кремом. И после любой готовки — тоже.

Дискета все еще лежит в кармане халата. У меня почти два часа в запасе, хотя может, что и меньше. Не два, а полтора. Я закину курицу в духовку и решу, что мне с ней делать.

Не с курицей, с дискетой.

Включать компьютер, или не включать.

Когда я увидела его второй раз в своей жизни, то он тоже сидел за компьютером.

В своем офисе.

Именно в нем он назначил мне свидание.

— Зайдешь за мной, — сказал он, — и мы куда–нибудь поедем.

Я не почувствовала в этом никакого унижения. Он и так уже унизил меня, растоптал, выебал.

И мне ничего не оставалось, как подчиниться, иначе просто не стоило ему звонить.

А я позвонила, и потому пошла туда, куда он приказал.

Хотя голос был не командным, а мягким и даже нежным.

Нежный приказ. Зайди за мной и мы куда–нибудь поедем.

Микроволновка звякнула, сигнал, что курица разморозилась. Белые очищенные дольки чеснока, перец, соль — все под рукой.

Я вымыла размороженную курицу и вытерла полотенцем.

И положила на доску.

Голая распластанная курица неприлично раскинулась на доске.

Готовая к шпигованию.

Я смотрела на нее и чувствовала, как краснею. Временами я тоже похожа на такую курицу и он это хорошо знает.

Вот только — на живую.

Пока еще живую, но это ненадолго.

Если, конечно, мне не удастся сделать то, что я задумала.

Я села в лифт и нажала нужную кнопку.

Офис у него как был тогда, так и сейчас все еще на шестом этаже.

У меня дрожали коленки и мне было жарко.

На улице тоже было жарко — какая–то непонятно жаркая весна, может, в этом и было все дело.

В весне.

Но мне действительно было жарко и когда я вышла из лифта, то почувствовала, что вся обливаюсь потом.

Шесть долек чеснока, по одной — под ножки, по одной — под крылышки. И две в спину.

И тщательно натереть солью и перцем.

И завернуть в пергамент.

А пергамент обвязать нитками.

И включить духовку, и дать ей нагреться.

Я открыла дверь, он сидел спиной ко мне за компьютером.

Был седьмой час вечера и он был один.

— Заходи, — сказал он, даже не поворачиваясь.

Я зашла и встала посреди комнаты.

— Садись — сказал он, все также не отрываясь от монитора. — Я сейчас…