Михаил Попов - Ларочка

— Да, — кивнула мать, — никого нет. Там еще соток десять. Три комнаты и крыльцо.

— Вот, действительно плюну я на все их дела, и осяду всем семейством здесь, посреди средней полосы России.

Родители с разным выражением лица слушали дальнейшее изложение планов дочери. У отца лицо было спокойное, он в основном следил, чтобы у всех гостей самогону было всклянь. А Нина Семеновна оцепенела, и только моргала выцветшими, как бы помелевшими глазами.

— Сколько нас осталось, Коневых. Нас вот трое, Егор, да бабка. Купим вторую половину дома, проделаем дверь. Кто–то разъединил, а мы объединим.

Опять выпили.

Нина Семеновна незаметно исчезла из–за стола. Лариса еще некоторое время вещала, что случалось с ней в хорошем настроении, наложившемся на хорошее подпитие. Агапеева хрустела огурцами, так старательно, как будто это было задание командования на сегодня. Капитан еще раз поднял тост за нее, и даже попробовал поцеловать руку, тянувшуюся как раз к тарелке. Он–то понимал, чего стоило устроить празднуемый ныне перевод.

— А где мама? — Спросила Лариса вдруг, и не дожидаясь ответа, пошла в дом.

— Никуда она сюда не переедет. — Сказала Агапеева, вздохнув ей вслед, — а хорошо бы было.

— Знаю, — сказал капитан, — у Ларочки дом всегда почему–то не дома.

— Да.

— Но сказала, что женится.

Подруга внимательно посмотрела на капитана, и кивнула — налей! Было исполнено.

— Думаете, женится?

— Если Ларочка чего решила, вы же знаете, как подруга.

— А мне кажется, нет.

— Недавно познакомились?

— Познакомились они давно, но он на ней не женится.

— Почему?

— А он, потому что генерал, и женатый.

— Да-а?

— А она вам не говорила?

Капитан медленно помотал головой.

— Ларочка таких вещей не замечает.

Лариса нашла Нину Семеновну в полутемной, пропахшей слежавшимися вещами и какой–то особой скукой комнате. Она сидела на кожухе швейной машинке и смотрела беззвучный телевизор. Кстати, именно телевизор сразу же приковал внимание Ларисы. На экране красовалось, улыбалось и вообще, очень собою было довольно одно очень знакомое лицо.

Нина Семеновна всхлипнула.

— Виктор Петрович. — Прошептала потрясенно Лариса. — С ума сойти, что он там делает?!

— Лечит. — Сказала сухо Нина Семеновна. Ей как бывшему медицинскому работнику было виднее, но все же дочка засомневалась.

— Кого лечит, как лечит?

— Передача «Врача, вызывали?»

— Какой он врач, он… — И тут вспомнила про таежный бальзам. — Он целитель народный!

— У нас его и там в Гродно показывали, после «Время» по утрам, со звуком.

— Я в это время еще сплю.

— Людям помогает.

Лариса подавила приступ всплывающего хохота.

— Хотя, как посмотреть, он и мне помог. Отчасти.

— Ты знаешь Виктора Петровича?

— Не с основной стороны. Общалась

Нина Семеновна вздохнула. Глухо спросила:

— Ты что, и правда хочешь ее сюда привезти?

Лариса сразу поняла о ком речь.

— Бабушка, Лион Иванович говорил, совсем плоха стала. Развалина. Все от нее разбежались.

— Заслужила, раз такой человек.

— Мама, она же тебе мать!

— Не смей мне этого говорить: мать, мать! Она…

Ларисе очень захотелось закурить, но сделать это здесь было как–то неловко, захотелось закончить разговор.

— Но сколько лет прошло, пора бы уж и начинать прощать.

— Если ты ее сюда привезешь, я отсюда уйду.

— Куда?

Нина Семеновна дернулась, и удержалась на своем сиденье только благодаря поддержке дочери.

— Не знаю куда, никуда! Ты специально нас сюда завезла, чтобы мы не пикнули, а сама…

— Ладно, мам, погоди, это я, пожалуй, пойду. Зря мы этот разговор начали. Никого я привозить не собираюсь. Пойду, воздухом подышу, водки попью.

Лариса вышла из затхлой комнатки, страшно собой недовольная. Какого черта было заводить этот разговор. Абсолютно никакого отношения к реальности не имеющий. Это только в бреду могло придти в голову притащиться сюда всем семейством вместе с бабой Викой. Впереди совсем другие планы. Генеральские.

— Погоди. — Сказала вдруг Нина Семеновна.

— А.

— Это твоя подруга?

— Я же объясняла, Гапа, это она все устроила.

— Она тебе не подруга.

— Как раз, наоборот, мы одного поля ягодки.

— Она тебя ненавидит.

— С чего ты взяла?

До чего же я его изучила, нежностью думала Лариса глядя на строгий, спящий профиль Белугина. В нахмуренных бровях чувствовалось напряжение тяжелой озабоченности. Генеральское молчание было так выразительно, что словами его можно было только скомпрометировать.