Владимир Топилин: Остров Тайна

Внезапно заскочили разъярённые Тишка и Митька. В руках у одного из них остатки каравая, который Маша спрятала на сеновале в одеяло. Злорадно усмехаясь, он довольно показал его Наталье:

– Вот! На сеновале нашли!

– Отдай! – бросилась к нему Маша. – Не тебе дали!

Митька с силой оттолкнул её от себя, играя роль победителя. Девочка заплакала, подбегала к нему ещё и ещё раз, но всякий раз была отбита более сильным мальчишкой. В очередной раз Митька ударил её так, что она упала на пол. Закрыв лицо ладошками, Маша заплакала, а Митька торжественно передал хлеб матери:

– От нас спрятала. Сама сожрать хотела… одна.

Та взяла, понюхала:

– Где взяла?!

Несчастная падчерица молчит.

– Говори, гадина, где взяла?! – наступая, продолжала орать женщина. – Украла?! – бросила хлеб на стол, схватила Машу за волосы.

Тишка и Митька отошли в сторону, довольные, наблюдая за тем, как над ней издевается их мать.

– Где своровала? Говори!.. – таская за волосы маленькую заложницу обстоятельств, продолжала Наталья.

– Не украла… – с глубоким стоном наконец-то созналась девочка. – Дядечки дали!..

– Какие дядечки? – удивилась мачеха, ослабив хватку.

– Там… в тайге, – сквозь рыдания ответила падчерица и рассказала всё, что произошло.

Плохо соображая, Наталья присела на табурет у стола, молча выслушала, а под конец только и смогла спросить:

– На телегах мешки везли?!

– Да, – подтвердила девочка, продолжая плакать.

– Смотри у меня! – прошипела полупьяная баба и переключила внимание на стол с красовавшейся посередине бутылкой с самогоном. – Наврала – космы повыдеру!.. – и стала наливать в стакан мутную жидкость.

Понемногу всё затихло. Наталья глотнула из стакана, начала давать указания падчерице:

– Воды неси… дров неси… картошку вари…

Митька и Тишка отломили по куску от каравая, проворно выскочили во двор по своим делам.

Прошло много времени, прежде чем девочка выполнила большую часть работы. Вкусный хлеб на столе не давал ей покоя. Жуткий голод подталкивал к тому, чтобы взять хоть немного, кусочек, но мачеха всё сидела за столом.

– Маменька! Кушать хочу! – робко попросила она, протягивая руку к караваю. – Можно кусочек хлеба возьму?!

– Ах ты, гадина ненасытная! – вдруг взорвалась Наталья, вскакивая из-за стола. – Тебе бы всё жрать! Нажраться не можешь! Я тя счас накормлю… – и, изловчившись, пнула Машу ногой в живот.

От сильного удара девочка перелетела через кухню, ударилась спиной об стену. Крик боли наполнил дом. Маша зарыдала, схватившись руками за живот, пьяная хозяйка, желая дальнейшей расправы, пошла на неё. Девочка выскочила из дома и юркнула под крыльцо. Слёзы душили, острая боль в животе разрывала, мутный туман кружил голову. Согнувшись пополам, Маша упала на собачью подстилку.

Она не помнит, как долго пролежала. Бухали по крыльцу торопливые шаги, набатом в ушах отдавались голоса. Несколько раз под крыльцо заглядывали, смеясь, братья.

Она очнулась в густых сумерках от горячих прикосновений на щеках. Рядом лежал Разбой, согревая её теплом своего тела, лизал лицо. Маша зашевелилась. Пёс сочувствующе заскулил, жалея, словно пытаясь перенять её боль на себя. Вспомнив, где она и что произошло, Машенька прижалась к четырёхлапому другу. Ей больше не с кем было разделить свою участь.

На улице тишина. Деревня спит. Девочка осторожно вылезла из-под крыльца, осмотрелась по сторонам. Окна дома черны, её никто не ждёт. Вероятно, мачеха уснула, а сводные братья заперли дверь на тяжёлый засов. На сеновале сейчас темно и страшно. Негде ночевать.

От мысли, что произойдёт утром, Маша задрожала. Горькие слёзки вновь заполнили глаза. Она больше не сможет выносить жестокое обращение мачехи, насмешки и издевательства Тишки и Митьки. Вот вернулся бы отец!.. Тогда бы всё вернулось на свои места. Он никогда не давал дочь в обиду, всегда заботился о ней.

От воспоминания о еде у девочки скрутило живот. Она вспомнила каравай. Обида за несправедливое наказание жалом змеи уколола трепещущее сердечко. Теперь, наверное, Тишка и Митька его съели, а те добрые дядечки, что угостили её хлебом в тайге, больше не встретятся.

В душе Маши загорелся тёплый огонёк надежды. Родная бабушка, мать отца Михаила, жила где-то далеко, в другой деревне, девочка не помнила путь к её дому. Зато помнила дорогу на мельницу, к тем добрым дядечкам. Отец Михаил брал туда дочь с собой несколько раз.

Не раздумывая, Маша пошла через ворота на улицу. За спиной заскулил Разбой. Девочка остановилась, оглянулась и подумала о том, что завтра его наверняка снова будут избивать. Несколько шагов назад. Проворные руки сдёрнули ошейник. Пес радостно побежал рядом с ней.