9
Вахтенный штурман Софрон Хитрово, долговязый, с красными глазами от бессонных ночей, 4 ноября увидел серую полоску земли, чем-то напоминающую камчатские берега, увидел и схватился за поручни так, что побелели пальцы. Потом, поверив, что перед его глазами действительно земля, хотел закричать, но лишь тихо прошептал, почти не размыкая непослушных тяжелых губ: «Зе… е… ме… люш… ка… а».
На палубу выползали больные и умирающие. Они плакали, поднимали руки, хотели обниматься, но руки опускались, и тогда беспомощные люди валились на палубу. «Земля, землица», — шептали они с надеждой.
Командора тронул за плечо лейтенант Свен Ваксель, но Беринг лишь промычал и мотнул головой, словно отгонял назойливую муху. Тогда Ваксель негромко проговорил:
— Командор, земля!
Беринг стряхнул дрему.
— Земля, говоришь? На палубу сведи!
Шаркающей нетвердой походкой, поддерживаемый Вакселем, командор вышел на палубу.
Черные тучи все так же висели над океаном, как и день, и два, и неделю назад.
Море, как и прежде, штормило.
Беринг смотрел на обезумевших от счастья людей, исхудалых, обросших, в последней паре одежды, и видел: их молчаливые взгляды требовали одного — к берегу! Там спасение.
Беринг страдальчески улыбнулся. У него подкосились ноги, и подоспевший Ваксель едва удержал командора.
— Проклятые сапоги… А земля, похоже, камчатская… Не правда ли, Свен?
Ваксель согласился с командором.
Через некоторое время все офицеры, кроме дежурного, были позваны к Берингу. Дыхание его было бурным, глаза блестели. Жестом короткой сильной руки заставил всех сесть на узкий кожаный диван.
— Милостивые государи, — Беринг обвел лица офицеров своими маленькими черными глазами. — Я предполагаю поискать более удобную стоянку. Подходить же в сем месте к берегу опасно.
Он хотел сказать, что зря обнадежил Векселя: земля, видимая сейчас, не Камчатка, но промолчал. Его стали убеждать, что до Петропавловской гавани добраться можно и пешком. Он тут же возражал:
— Такого спасения мне не надобно… Мы еще можем продолжать плавание…
Капрал Плениснер, невысокий, курчавый, с ястребиным носом, вскочил на кривые ноги, заложил левую руку за спину, а правую запустил в волосы с таким ожесточением, будто хотел выдрать клок, выкрикнул, картавя и неестественно растягивая слова:
— Ва-а-ды нет, е-е-ды нет, ма-а-тросы па-а-дают. Ка-а-мандор, надо выса-а-а-живаться…
Хитрово, потирая озябшие руки, кивнул согласно головой. Ваксель, сидевший в ногах Беринга, казалось, рассматривал затертый ковер, пытаясь восстановить в памяти узор. Наступило молчание.
Резко подняв голову, Ваксель обвел взглядом присутствующих.
— Так что, командор? — спросил он тихо. — Каким курсом идти?
Беринг сердито засопел.
— Вест-зюйд-вест.
5 ноября, в 6 часов вечера сильный ветер порвал якорный канат. Пакетбот понесло на буруны, смерть казалась неизбежной, но гигантская волна подхватила его, перекинула через буруны и поставила в тихую заводь.
Несколько человек стояли на берегу, не веря еще, что под ногами земля. Но никто не мог ни жестом, ни голосом выразить своей радости. Каждый старался сказать что-нибудь простое и будничное. Первым нашелся Плениснер.
— Мы с Саввой пойдем к сопкам, — сказал он. — Поищем дичи.
— Можете взять с собой всех матросов, они вам помогут, — сказал Стеллер. — Я управлюсь один.
— По мне все не нужны, — возразил Плениснер.
— Как хотите, — резко бросил Стеллер. — Я пошел.
— Когда же встретимся?
Стеллер не ответил и заспешил к равнине. Плениснер недоуменно пожал плечами. Матросы смотрели на тихую лагуну, где, накренившись на правый борт, сиротливо покачивался истрепанный штормами пакетбот.
— Что ж, ребятушки, — засуетился Плениснер. — Двинемся. Авось и жилье откроется. Вот будет радости-то.
Пустынно, безлесо вокруг. Завывает ветер, кружась возле дальних сопок. Люди идут молча, оглядываются по сторонам и никого не встречают. Лишь куропатки то и дело режут воздух своим фюр-р-фюр-р-р. Плениснер стреляет куропаток. Матросы складывают их в мешки. А жильем и не пахнет.
— Странно, — подумал Плениснер. — Стреляем, стреляем, а никто и носу не кажет. Неужто пустыня? — А матросам подмигнул. — Ну, братцы, сегодня с преотменнейшим обедом будем. Пора к берегу. Мешки полны, да и наши заждались.
И они двинулись к прибойной полосе.
У шлюпки, поеживаясь от ветра, их поджидал Стеллер. Он держал в руках пучки травы.
Читать дальше