Д. Савельев - Медитатор [сборник рассказов]

Зато у движка с колёсами прекрасные отношения. Он медленно и размеренно стучит, база отдыхает где–то за гранью твоей нынешней реальности, и всё мирно и счастливо.

В верхних слоях стратосферы я встретил того прыщавого пацана. Он здорово разогнался — винты так и скрипели в нём, норовя разлететься во все стороны, оправдав мой диагноз.

Когда он догнал меня, моя философская мысль обдумывала прелести мочеиспускания в полёте на головы зашоренных и считающих себя такими умными и правильными работяг. Работяги никогда не поднимали головы вверх; более того, они считали, что летать грешно и вредно для организма.

Работяги были обречены на вечное поливание себя нашей мочой сверху. Более того, они так привыкли к этому и считать нас наркоманами высоты, что даже не замечают, когда на них мочатся.

«Более того» — очень хороший термин, когда думаешь о работягах. Потому что если думать о прыщавом пацане и его смерти, настроение может испортиться до конца полёта.

Когда настроение портится, всё вокруг страшное и пугающее. Оно зацикливает, клинит и переворачивает всё вверх дном, прямо как сейчас.

А если подумать, что ты в любой момент можешь умереть, мотор сразу заявляет о себе, и я начал терять высоту. Космос, такой близкий и со звёздами, так и не принял меня опять в свои объятия.

Я вынужден буду зайти на посадку, к мерзкому азиатскому отделу и ломкам в асфальте. Одна радость — прыщавого пацана теперь сменит пятнадцатилетняя девка, которая даёт всем в промежутках между дозами горючего.

Когда возвращаешься из верхних слоёв, главное — не дать себе засохнуть. Твой новый опыт зовёт тебя дальше в глубины высоты, и ты всегда можешь быть уверен в себе, что желание отправиться в воздушное плавание у тебя не исчезнет.

Завтра я уйду и навряд ли увижусь с вами там, в вышине. Но если вы не мочеполиваемый работяга, а пловец или летун, я ручаюсь за вас, за тех, кто в море.

Никогда не бойтесь преступить черту своего страха перед новым. Поверьте мне, поливание мочой — фигня, а в воздухе вас ждут такие милые и необъятные дали, которые принадлежат вам, и только вам, что вид топлива просто не имеет значения!

Он проснулся от навязчивого пиканья будильника. Швырнул его в стену, разбив на кучу ненужного электронного хлама, и попытался провалиться в сон. Но через минуту зазвонил ещё один будильник. До этого нужно было тянуться, но и он бесполезным мусором вскоре лежал рядом со своим товарищем. Во сне было лучше, но машина его организма чуть–чуть завелась и возбудилась от работы мускулатуры. Хотя был ещё шанс заснуть. Был, если бы через 20 секунд не зазвонил третий, а затем и четвёртый будильник. Надо было вставать в этот серый мир.

Какой яркий сон и какой невзрачный, тусклый мир по контрасту с ним! Обидно. И обиднее всего, что я сам поставил все эти будильники. Потому что я знаю, что когда они начнут звонить, разобью несколько из них, и если не встану, некому будет сходить в универмаг и купить новые. А как я смогу встать без будильников? Ведь во сне так хорошо!

Начиналось всё с одного маленького механического будильника, противно и так громко дребезжащего, как будто это звонил не он, а большие чёрные часы на стене. Вот так обманчива природа вещей! Но однажды я разбил этого монстра и на следующее утро проснулся от страха, что будильника нет, и я не проснусь. С тех пор я стал перестраховываться, и ещё перешёл на электронику — она пищит до тех пор, пока часовая стрелка достаточно не уйдёт вперёд.

Истина где–то рядом, но она невообразимым способом ускользает от меня. Если я не поставлю будильник, некому будет встать, чтобы его поставить, а если я не встану, то не смогу поставить будильник. Надо как–то прервать этот замкнутый круг, но как?

Раньше я думал, что смерть поможет мне. Но теперь я думаю, что когда умру, я только засну, а какой–нибудь будильник всё равно разбудит меня. Или — наоборот: когда умру, проснусь, чтобы снова поставить какой–то будильник.

И жизнь необыкновенно глупа, потому что на каждого найдётся свой будильник, а нам только и надо, что ставить себе цели–будильники и думать, что мы их достигаем, когда будильник звонит. А он звонит только затем, чтобы мы поставили себе новый будильник, который тоже будет отвлекать нас от главного.

Этот мир не динамичен, он статичен. И он не развивается, он остаётся. Если бы было не так, можно было бы уловить и пощупать каждое мгновенье времени, а это принципиально невозможно, и память только доносит до нас его эхо, которое может быть и обманом. Надо просто найти себе место в этом постоянстве, поближе к Создателю, и остановиться в нём. И тогда не нужно будет ставить новых будильников.