Таир Али - Ибишев

Кружа по безлюдным переулкам, булочник добирался до дома почти целый час. У пустыря возле водокачки он едва не столкнулся лицом к лицу со школьной учительницей сына.

Он стоит перед собственным магазином, на дверях которого висит массивный замок, и смотрит на темные окна второго этажа. Накрапывает дождь. Сердце булочника учащенно бьется.

Он нажимает кнопку звонка.

Конечно же, все они дома. Просто, чтобы не зажигать лишний раз свет в комнатах, выходящих окнами на улицу, перепуганная женщина с двумя детьми все время сидит на кухне. Магазин не открывается уже четвертый день.

Он искупался, переоделся, но бриться не стал.

Жена ставит разогревать куриный суп с рисом. Булочник курит, стараясь не встречаться взглядом со старшим сыном. Тот сидит напротив, подперев подбородок ладонями. Мальчику восемь лет.

— Нам здесь жизни не будет.

Женщина замирает у плиты с половником в руке.

— Надо уезжать.

— Куда?

— В Баку, к твоей сестре.

Он гасит сигарету в пепельнице.

— Временно. Потом что–нибудь подыщем…

— А магазин? Дом?..

— Продадим. И дом, и магазин, и мебель — все продадим! Недели за три я найду покупателя. Но ты уже начинай потихоньку собираться. И позвони сестре.

— Про магазин уже спрашивали. Утром звонил какой–то Али. Сказал, что знает тебя. Оставил свой номер.

— Вот видишь…

Булочник очень устал. Ему хочется спать. Он закрывает глаза и видит девочку, протягивающую ему деньги.

5.

Вдовы вырывают друг у друга массивную черную трубку телефона.

— Сынок…сынок, как ты там? Как себя чувствуешь?

Сквозь треск и шум голос Ибишева едва слышен.

— Мы тебя во сне видели! Ты не заболел?.. Пей перед сном чай с вареньем, обязательно горячий! Слышишь? Але! У нас тоже все хорошо…Как твои занятия? Не тяжело тебе? Может быть, на следующей неделе приедем проведать тебя, привезем деньги и продукты, але!..Мы позвоним…

Закончился октябрь. Огромные поля хищного винограда стали буро–желтыми. Ветер обрывает его крючковатые высохшие листья и тащит их по мокрому асфальту. Дожди идут почти каждый день, небо, плотно закрытое плывущими тучами, опускается все ниже и ниже, из–за чего город живет в постоянных сумерках.

В пятницу дома у Черной Кебире собрались женщины. Все уже знают — скоро она должна отправиться в очередное путешествие.

Во дворе в больших котлах готовят халву. Ставят самовар. Моют полы и вытряхивают матрасы. Тетушки суетятся, ходят из комнаты в комнату, отдавая распоряжения. А сама Кебире, закрыв лицо черной вуалью, неподвижно сидит на ковре в гостиной. С громадной хрустальной люстры над ее головой свешивается бархатный мешочек с собачьим дерьмом от сглаза.

Закончив все свои дела, женщины собираются вокруг гадалки и терпеливо ждут, когда она начнет пророчествовать. Но Кебире молчит, потому что знает — не всякое пророчество может быть высказано вслух.

Утром халву в тарелках раздают соседям, знакомым и родственникам.

А тем временем подошли сроки. И вновь явился Оборотень.

Вечером четвертого ноября пропала молодая учительница из Баку. Она снимала комнату на втором этаже деревянного финского домика в самом конце Приморской улицы.

Глухое место. Сразу за домом начинаются обугленные руины сгоревших складов, полукругом спускающиеся к морю. Вся земля здесь пропитана мазутом и копотью.

И все повторяется. И опять мужчины с фонарями прочесывают улицу за улицей. И опять во всем квартале никто не спит до самого рассвета. И опять у дверей домов кучками собираются соседи и напряженно ждут новостей. И опять полицейские машины со всего города оцепляют квартал.

Аллах отвернулся от Денизли. Об этом возвещают волны, с грохотом разбивающиеся о ржавый борт сухогруза. И гудение пустых трюмов подобно трубному гласу. Ахунд в длинной белой рубашке без воротника, надетой поверх спортивных финок, стоит на коленях лицом к священной Каабе и молится. Его жена смотрит из окна на людей, стоящих на улице.

Очень холодно. На промозглом ветру трескаются губы и начинают ныть суставы. Но люди не расходятся. Целыми семьями они стоят перед своими домами и переговариваются вполголоса, потому что молчать невыносимо. Ужас выгнал их на улицы. Ужас перед нависшими небесами и злой силой темноты. Ужас ожидания.

Пятеро подростков из окрестных домов и участковый полицейский нашли учительницу под разлапистым инжирником на пустыре возле водокачки.

И когда вой сирен разорвал гнетущую тишину и полицейские побежали в сторону пустыря, женщины, стали плакать и причитать, и бить себя в грудь, и ветер понес их плач над всем городом, и отголоски его были слышны даже на пляже. И те, кто спал — проснулся. И иностранцы в желтых касках прекратили работу и испуганно замерли в ослепительном свете прожекторов. И в турецком ресторане в центре Денизли смолкла музыка.