Таир Али - Ибишев

Все закончилось в середине мая. В Баку произошел переворот. За несколько часов вооруженная оппозиция, возглавляемая большей частью бывшими государственными чиновниками, отстраненными карбонариями от власти, при поддержке полицейских спецчастей и некоторых полевых командиров, почти бескровно взяла под контроль столицу. И в течение каких–то пяти дней страна, уставшая от беспорядков, хронического безвластия и поражений — капитулировала. ФНС-овские функционеры, не успевшие бежать, сдались на милость победителей. Начались массовые аресты и чистки. И народ приветствовал новых триумфаторов.

В последние дни перед самым переворотом глава денизлинских революционеров Пашаев заперся в своем кабинете на втором этаже мэрии и погрузился в беспробудное пьянство. Он никого не принимал, не отвечал на телефонные звонки и не покидал кабинета даже по нужде, приспособив в качестве горшка большую керамическую вазу с ручками. У его дверей постоянно дежурили двое охранников, доставляющие ему еду и выпивку.

Тем временем из Баку поступали все более тревожные известия, и мэрия постепенно пустела. Первыми ее покинули заместители Пашаева. За ними последовали начальник финансового отдела и глава местной полиции. А уже к пятнице, после того, как подтвердились слухи о том, что по направлению к Денизли движется карательный пехотный батальон под командованием полковника Салманова — одного из героев переворота — вся ФНС-овская администрация, включая и личную охрану Пашаева, де–факто сложила свои полномочия и разбежалась. Последними здание мэрии спешно покинули ночные сторожа и дежурные полицейские.

В опустевших коридорах темно и душно. Во всем здании свет горит только в фойе и в кабинете мэра на втором этаже, где, запершись, продолжает упорно сидеть преданный своими сторонниками и парализованный страхом мятежный романтик Пашаев. На лестничных пролетах возле переполненных урн под ногами валяются сорванные со стен ФНС-овские плакаты. В незапертых кабинетах, обставленных новой импортной мебелью, в стеклянных шкафах и на столах сиротливо лежат невысокие стопки пыльных машинописных листов и худосочные папки с делами и циркулярами — пашаевская администрация так и не успела как следует обрасти бумагами. Массивная дверь в самом конце коридора, обитая железом и ведущая в узкую комнату, где еще утром стояли три недавно приобретенных для мэрии компьютера и лазерный принтер, взломана, а от всей оргтехники остался лишь кусок кабеля да пустые коробки…

Несмотря на поздний час, город не спит. Он ждет финала, неизбежной развязки, предсказать которую, учитывая сложившиеся обстоятельства, не составляет, в общем–то, особого труда. Но что–то уже очень давно сломалось в точном механизме вселенной. Добротные драматические сюжеты стали настоящей редкостью, а те, хорошо зарекомендовавшие себя в течение многих сотен лет, что еще имеются в наличии, в который уже раз оказываются либо безнадежно испорченными, либо того хуже — оборачиваются глупейшим фарсом. Так произошло и на этот раз.

Ровно за шесть часов до исторического входа в Денизли солдат Салманова, в половине второго ночи, трое неизвестно откуда взявшихся молодых людей в традиционных ФНС-овских пальто крадучись вошли в непривычно безлюдное фойе мэрии и поднялись на второй этаж. У одного из них в оттопыренном кармане пальто лежал заряженный газовый пистолет и три лимонки. Чтобы попасть в кабинет Пашаева, им пришлось выломать дверь. Он сидел на полу, забившись в самый дальний угол комнаты, и был немыслимо пьян и бледен. Стояло удушающее зловоние, источником которого была переполненная до краев керамическая ваза. Рядом с ней во множестве валялись пустые бутылки и кульки с мусором. На длинном полированном столе, заставленном тарелками с остатками еды и грязными стаканами, горками лежали хлебные крошки, яичная скорлупа и пепел. Увидев вошедших в кабинет людей, Пашаев быстро накрылся заранее снятым со стены трехцветным флагом и, стараясь придать лицу должное выражение, затянул осипшим голосом национальный гимн. Он был готов к смерти, и глаза его были открыты.

Дул знойный южный ветер. Полчища комаров монотонно звенели в зыбкой темноте пустынных улиц. Они шли в сторону пристани, где их должен был ждать рыбацкий баркас. Шли переулками, чутко прислушиваясь к тишине. Пашаева, который спотыкался на каждом шагу, пришлось поддерживать с двух сторон. Молодой человек с залысинами, идущий впереди, держал наготове газовый пистолет. Чтобы не попасть на освещенный бульвар, пришлось сделать солидный крюк через верхние кварталы и подойти к пристани со стороны старых складов. Где–то совсем рядом раздались одиночные выстрелы, потом еще. Кто–то закричал. Крыша одного из крайних складов затрещала, и в темное небо вырвался сноп огня. Они побежали к баркасу. Пелена едкого дыма потянулась в сторону города. Опять стали слышны выстрелы.