Андрей Агафонов: Медные люди

— Ага… Раз в полгода…

— Он не хочет?

— Я не хочу. Он мне физически неприятен.

— И как ты объясняешь?

— Ну, не спать всегда причина найдется…

Смеются.

* * *

В квартире Сергея тоже шумно, и народу здесь куда больше. Все говорят о своем, сидят девушки с «феньками» и без, какой–то хорошо одетый парень глумится вслух:

— Чмо ты позорное! Тебя же с работы уволили! Ты хоть знаешь об этом?

— Ничего я не знаю! — отмахивается Сергей.

— Жрать–то ты что будешь?

— Картошка еще осталась…

— Картошка… — хорошо одетый машет рукой.

В одном углу, ни с кем не разговаривая долго, сидит давешний незнакомец и с любопытством вслушивается в диалог.

Игорь жмется поближе к Сергею. Он улыбается. Он пьян и несчастлив.

— Сними заклятие! — умоляет он.

— Какое заклятие? — удивляется Сергей.

К незнакомцу подсаживается одна из девушек со стаканом вина.

— Я тебя здесь раньше не видела…

— Я только недавно обратился к Богу, — совершенно серьезно отвечает он.

— Пойдем, покурим?

— Так здесь же все курят…

Она, обиженная, отходит. Он насмешливо смотрит ей вслед.

И гасит сигарету в банке из–под кофе.

— А, так ты вот кто! — тянет Сергей. — Извини.

— В каком смысле? — спрашивает размякший Игорь.

— В таком смысле, что я от этого и сбежал. Силушки–то много во мне… было… но дурной. Нехорошей.

— Ты что, и сам в это веришь?

— А ты, если не веришь, чего приехал?

— Я тебя убить приехал, — важно говорит Игорь.

— Так убивай! — усмехается Сергей. — Я не боюсь. Только, если ты меня убьешь, от проклятия не избавишься. Оно только сильнее станет… Хочешь, я тебе расскажу, как ее проклинал? В смысле, саму процедуру?

— Нет… Нет, наверное… И все равно ты — враг!

— Всяко, — легко соглашается Сергей. — Да что ж теперь поделаешь… Извини…

— Враг, — говорит Игорь и плачет. И пьет вино судорожными глотками.

Незнакомец наблюдает за ними из угла.

* * *

— Дождался! — девушка зла. Она в истерике. Сергей снизу смотрит на нее и закрывается рукой. — Свершилось твое чудо! Ладно, меня здесь не было…

Она на ходу подкрашивает губы и выскакивает из квартиры. Сергей садится на постели. Задевает ногой бутылку, бутылка катится по полу, оттуда льется пенистое, теплое вчерашнее пиво. Он видит на кухне чьи–то ноги. Ноги висят в воздухе. Из кухни немного таинственно — будто не идет, а крадется, — выходит наш незнакомец. Садится рядом с Сергеем и кладет ему руку на плечо. Смотрит проникновенно.

— Бежать отсюда надо, Сережа, — наконец говорит он.

— Почему? — недовольно спрашивает Сергей.

— Дружок твой давешний удавился.

— Нет…

— Загрузил ты его, видать, по полной программе…

— Нет… нет…

— Серые миры… проклятия… давай одевайся…

* * *

— Куда мы едем?

— Какая разница! Бог тебя нигде не потеряет, а милиция нигде не найдет. У тебя же документов нет! Кого искать?! — незнакомец хохочет. — Милая, чаю принеси святому человеку, и мне тоже, — это уже проводнице.

— Господь велик и страшен, — с легкой ухмылкой, как бы про себя, говорит Сергей. Пожилая проводница, выйдя из купе, крестится.

* * *

Он нашел его в тамбуре. Прижавшись к морозному стеклу, Сергей плакал. За окном (он продышал дыру в стекле) плыл Екатеринбург.

Незнакомец молча закурил, стоя у него за спиной.

— Чего тебе от нас надо?! — сорвался Сергей.

Незнакомец вынул сигарету изо рта, рассмотрел тлеющий кончик, поморщился, будто увидел не то, что ожидал, и ответил:

— Блин, ты не поверишь… Я хочу, чтоб хоть кто–то на этой сраной земле был счастлив.

— Силком?

— А вы по–другому не понимаете, ребята. Вы же по канату над пропастью километр пройдете, а на последнем шаге обосретесь — из принципа. Чтобы доказать свободу воли. Подъезжаем…

* * *

Звонок в дверь. Открывает Наташа. Перед нею двое мужчин. В одном она узнает Сергея. Второй заметно волнуется. Подталкивает Сергея вперед:

— Узнаешь?

— Привет, — говорит Сергей.

— Ты рада?

— Привет… — говорит Наташа. — Проходите.

И отступает в сторону.

* * *

Когда они выходят покурить в коридор, Сергей хватает незнакомца за одежду:

— Слушай, я не могу! Я сбегу! Мне стыдно!

— Я тебе сбегу! — тот отстраняет его руку.

— Да пойми ты, блин! Я ни–че–го к ней не чувствую! Ничего! Я уже все забыл! И она все забыла! Это ошибка, мать твою!

— Вы все вспомните, — он старается говорить спокойно, но он в ярости.