Михаил Однобибл - Очередь

На таких заливных лугах после половодья остаются в понижениях озерки. Когда вода спадает, зашедшая на луг рыба не может уплыть в реку. На мелких, прогреваемых солнцем водоемах, удобных для ловли и разведения рыбы, Рыморь планировал открыть новый весенний сезон. И, хотя накануне бригадир заночевал в сугробе по эту сторону реки, уже сегодня он вполне мог перейти на другой, пологий берег, чтобы до самого начала сезонных работ держаться на границе паводка, чутко следя за переменами, отступая и наступая с водой. Там его и следовало искать, причем не мешкая. Лед скоро должен был тронуться. Сверху учетчик видел черные точки сезонников, с безостановочностью муравьев они колупали ледяной панцирь. От дружных усилий по льду бежали трещины. Под одним из рисковых парней открылась полынья, он ловко отпрыгнул, тяжелая льдина закачалась на воде, как голодная рыбина. Сколько же удали, силы и простого весеннего озорства после дрёмы зимнего безделья ощущалось в действиях ледокольщиков! И как жалок на их фоне был какой-нибудь Лихвин, мелочный здоровяк, трясущийся за свое место в такой же алчной, оглядчивой очереди! В стороне от ледокольщиков, на широком участке русла, где лед казался белее и прочнее, реку медленно пересекала крохотная фигурка. Может, Рыморь, может, нет. Не важно, в любом случае учетчику следовало переправиться на тот берег. Иначе близкий ледоход и разлив реки отрежут его от фронта весенних работ недели на две.

Почему же учетчик медлил и мерз на ветру? Ничто ему не препятствовало, с этой стороны парка ограды не было. Из круто срезанного склона торчали корни деревьев. С возвышения, где стоял, учетчик мог спуститься на три метра в проходившую под ним улицу, а потом ноги сами вынесут к реке. Но теперь, увидев ее, он успокоился и тщательно взвесил силы и шансы. Ему предстояло пересечь реку с тяжелым мешком по изъязвленному тонкому льду. И что его ждало на другом берегу? Долгие одинокие ночевки у костерка, кромешная враждебная тьма, скудость уходящей зимы. Рыморя он может искать неделю. В вещмешке учетчика немного одежды и рабочий инструмент, продуктов нет. Случайно добыть в это время за городом что-то съестное почти невозможно, подножный корм давно подобран. Щелкать зубами от голода, глядя на вольные звезды, учетчик еще успеет. Сейчас, пока не вечер и ничто не предвещает новой метели, не мешало бы отдохнуть и подкрепиться перед уходом. Неспроста ноги привели его в место отдыха.

Город в этой части был другой, суше, выше, просторней, чем на Космонавтов. Там, за окнами пятиэтажек, ощущалось присутствие сотен служащих, дворы сочились юшкой очередей, в подвалах сидели то ли больные, то ли проштрафившиеся. Ни оставаться лишней минуты в том болоте, ни просить пищу у его обитателей учетчик, понятно, не мог и не хотел. Но здесь-то не виднелось и куцых очередей. Машины гудели тише и реже, прохожие шли мимо, не заходя в ограду. Здесь учетчик не жевал колючую снежную кашу для утоления жажды. Он вволю напился из уличной колонки. А главное, в углу горсада притулилась небольшая столовая. Снаружи она была похожа на принаряженную колхозную столовую. Она притягивала учетчика, как все полузнакомое в незнакомом месте. Столовая еще не открылась на обед. За огромными стеклами зала, они глядели не в парк, а на улицу, стояли пустые столы. Зная по опыту, что кухня оживает задолго до открытия заведения, учетчик прошел в здание через служебный вход. Раскормленная подачками дворняга ревниво зарычала на чужака. Он на ходу угрожающе повернулся к ней, она трусливо отпрянула. Внутри столовая уже разогрелась, источала густые запахи кухни.

Миловидная женщина в белом халате и маленьком колпаке быстро мыла руки и поглядывала в зеркало над умывальником. «Эх, очереднички, куда от вас деться? Прогонишь с глаз – дышите в шею!» – беззлобно сказала повариха отражению учетчика в зеркале. Она резво обернулась и растопырила пальцы, брызги теплой воды полетели в лицо учетчику. Служащая, видимо, торопилась на кухню, чтобы в ее отсутствие ничего не подгорело. Она ушла, не дождавшись, что скажет учетчик. Он и не собирался ей отвечать. Она его не прогнала, не затопала ногами, не кликнула других поваров, чтобы выгнать раннего посетителя. Этого было довольно. Она явно не впервой видела голодного сезонника, потому что вела себя, как женщины в колхозных столовых, властные, знающие себе цену, но добродушные от тепла и близкой сытости. Учетчик погрузил руки в струю теплой воды, промороженные пальцы больно заныли, он потерпел, тщательно умылся, снял шапку и расчесал обломком гребешка волосы. Номер очереди на ладони сразу не отмылся, скоблить было некогда.