Вильям Козлов - Чёрные ангелы в белых одеждах

Они стояли перед обитой черным дерматином дверью с красной кнопкой звонка-гонг и синим почтовым ящиком. Перед дверью — зеленый ребристый резиновый коврик. За их спинами на лестничной площадке с запахами кошек горела тусклая электрическая лампочка, справа и слева другие двери с множеством кнопок звонков и ящиков. Вадим шагнул к ближайшей двери и вслух прочел:

— Мордухайлов И.Н…. Ничего себе фамилия!

— Очень симпатичный старичок, — повернула к нему побледневшее глазастое лицо Липа, — Круглый год ходит с черным зонтиком на длинной изогнутой ручке, такие теперь не продаются…

— Бог с ним, со старичком!

— Он сказал, что из семейства кошачьих… Почему он так сказал?

— Звони, — сказал Вадим. Он видел, что она никак не может решиться.

— Ты не представляешь до чего мне противно видеть их рожи!

— Ладно, я сам позвоню, — Вадим шагнул к двери и решительно нажал на кнопку. Он не испытывал никакого волнения, мог бы с таким же успехом позвонить в любую дверь, даже к симпатичному старичку Мордухайлову И.Н. А Лина очень переживала, топкая рука ее вцепилась в плечо Вадима, побледневшее лицо стало напряженным. Но вот щелкнул один запор, второй, дверь на цепочке немного приотворилась, и Вадим увидел приземистую пожилую женщину с бородавкой у носа, почти прозрачные глаза смотрели на него настороженно.

— Вам кого? — хрипловатым голосом спросила она. Лину отступившую к стене, не видела.

— Наверное, вас, — произнес Вадим и подтолкнул к двери Лину.

— Господи, доченька! — воскликнула женщина, увидев ее. — Откуда ты?

— Этот… дома? — резко спросила Лина. Она не смотрела на мать, взгляд ее блуждал по двери.

— На дежурстве, — ответила та, не сообразив даже снять цепочку.

— Слава Богу, — сказала Лина, — Видеть его мне совсем не хочется. Ты, может быть, нас пустишь?

— Что же это я? — забренчала цепочкой Валентина Владимировна. Пропустив в ярко освещенную прихожую дочь, снова загородила дорогу Вадиму, — А это кто такой еще?

— Он со мной, — обернулась Лина, — Ты что, его не хочешь пускать? Тогда и я не войду.

— Уже обзавелась… хахалем, — пробурчала женщина, нехотя отступая вглубь прихожей.

— А что это такое — «хахаль»? — вежливо осведомился Вадим.

— Без провожатых не могла? Ты же домой пришла, — не отвечая ему, произнесла Валентина Владимировна. Она была в гладком коричневом халате с оторочкой на карманах, лицо без косметики казалось старым, невыразительным, с мешками под глазами.

— Мы ненадолго, — не раздеваясь, заговорила Лина, — Я возьму свое свидетельство о рождении — мне скоро паспорт получать — и кое-какие зимние вещи. В школе я уже была и получила нужную справку. Вот не знаю, как быть с пропиской…

— Какая ты деловая… — усмехнулась Валентина Владимировна. — Расскажи, где ты, как ты, я все-таки твоя мать.

— Все-таки! — язвительно заметила Лина, проходя в комнату. Мать зашелестела было в своих матерчатых в клетку тапках за ней, но тут же вернулась к Вадиму и произнесла:

— Как тебя?..

— Вас, — все так же вежливо поправил тот, — Вадим Андреевич.

— Раздевайтесь что-ли, Андреич… — сказала она. — Тапочки под вешалкой.

— Спасибо, я тут постою.

— Вольному воля…

Оглядев прихожую, будто запоминая, где что лежит, Валентина Владимировна скрылась в комнате вслед за дочерью. Вадим слышал, как там отодвигались ящики шкафа, слышал звонкий голос Лины и приглушенный — Валентины Владимировны. Он взял с узкого стола у стены, где лежали газеты, туалетная бумага в связке, видно, только что купленная, «Огонек» и наугад открыл, на весь разворот цветная вкладка: трижды Герой Советского Союза Н.С.Хрущев стоит в Кремле в Георгиевском зале рядом с радостно улыбающимися космонавтами, тоже Героями. Космонавты Гагарин, Титов, Николаев, Леонов, Быковский и Попович ростом с него, а Терешкова — на полголовы выше всех. В те годы космонавтов подбирали низкорослых, а вот женщину, видно, не нашли. Как и всегда, подхалимский журнал поместил еще несколько фотографий с Хрущевым: Никита Сергеевич и другие руководители на выставке ВДНХ, Хрущев в московском горсовете. Не забыли на цветной вкладке и Ильича: репродукция картины А.Саханова «Ленин с детьми». Более-менее интересным был лишь очерк Хемингуэя, но наткнувшись на снимки, где известный писатель-гуманист палит в саванне из мощного ружья в исчезающего с лица планеты белого носорога и в других редких животных Африки, чтобы их рогами и шкурами украсить просторные комнаты виллы «Ла Ви-хиа» на Кубе, Вадим захлопнул журнал и небрежно бросил на прежнее место. Неплохо живут знаменитые писатели за рубежом: роскошная вилла, огромный катер «Пилар», коллекция ценных ружей и еще все, что душа пожелает. В России широко и просторно живут лишь приближенные к правительству литераторы. Взгляд его остановился на добром десятке самых разнообразных сумок, сложенных вместе и лежащих наверху квадратного высокого шкафчика-пенала и он вспомнил, что Лина рассказывала ему, что отчим нередко с дежурства приносил домой сумки с продуктами, вещами. Оказывается, Спиридонов, работая шофером на «скорой помощи», прихватывал их с места аварии. И явно похваляясь, дома рассказывал, что там, на месте происшествия, куда с сиреной и включенной мигалкой устремляется «скорая помощь», нужно не зевать и подбирать валяющиеся неподалеку сумки или портфели. Бывает, хозяину ничего уже больше и не понадобится, а добру, что ли, пропадать? Не возьмешь, так кто-нибудь из зевак, которых полно собирается на месте аварии, обязательно прихватит. Ведь «скорой помощи» подбирать на дорогах и улицах чаще всего приходится пострадавших без сознания или вообще уже окачурившихся… Шоферу достаются сумки-портфели, а дежурным врачам и медсестрам кое-что посущественнее, например, часы, кольца, кошельки. Не все, конечно, врачи этим промышляют, но двоих-троих из своей смены Спиридонов знает…