Вильям Козлов - Чёрные ангелы в белых одеждах

Он читал том детективных романов Чейза, купленный в Пскове, а Маша — «В круге первом» Солженицына. После того как стали издавать крупнейших мастеров зарубежного детектива, Хитров больше не мог читать современных советских детективщиков, все написанное ими казалось примитивщиной, халтурой, и Сименон с Агатой Кристи, которых широко у нас печатали много лет. Иногда Юрий Иванович задумывался, что же это были за люди в идеологических организациях, которые отбирали для советских людей переводную литературу, зарубежные кинофильмы, эстраду? Почему они закупали у иностранцев самые убогие, примитивные произведения? А ведь крупнейшие писатели, кинематографисты, которые в понимании советских идеологов были неприемлемы для парода, оставались неизвестными широкому кругу людей? Писали, что на дачах Брежнева и других партийных лидеров «крутили» зарубежные фильмы для избранных, а массам, как называли советских людей, выдавалась примитивщина, в которой обязательно обличались капиталистический мир, буржуазные нравы…

Что-то гулко ударилось в полотнище палатки и с шорохом скатилось вниз. Маша оторвалась от книжки и подняла на него глаза. Они у нее в призрачном оранжевом свете были родникового цвета.

— Что это, Юра?

— Наверное, сосновая шишка, — рассеянно ответил он, не отрываясь от страницы.

— Белка бросила в нас шишкой, — сказала Маша. — Вроде дождь кончается?

Они прислушались, шорох и впрямь стал тише, зато теперь часто ударяли в верх палатки крупные капли, срывающиеся с ветвей сосен. Где-то поблизости встревоженно застрекотали сороки, в берег звучно шлепала волна, натужно скрипели камыши. Юрий Иванович отложил книгу и придвинул лицо к окошку, чтобы посмотреть на прислоненную к сосне резиновую лодку, но вместо нее вдруг увидел огромные кирзовые сапоги, вдавившиеся в мокрую хвою. Он еще успел подумать, мол, с какой стати оказались здесь чужие сапоги? В следующее мгновение сапоги пошевелились, один отодвинулся от второго, исчез из поля зрения и тут же послышался треск рвущейся материи: палатка от самого верха до середины распалась, открыв глазам серое небо с бегущими дымчатыми облаками и смотрящее на них круглое небритое лицо с прищуренными светлыми глазами. Маша негромко вскрикнула, Хитров рывком поднялся на матрасе, но тут затрещала молния и в прореху заглянул еще один человек в зеленой рубашке с накладными карманами. Волосы влажные, круглый подбородок выдавался вперед, в руке у него был какой-то странный кривой нож с золотистой деревянной рукояткой.

— Голубки наслаждаются жизнью на природе! — ухмыльнулся мужчина с ножом. Сверкнул золотой зуб. — Ого, какая тут прячется красотка! Прямо русалка озерная.

— Вот люди живут! — послышался сипловатый голос третьего незваного гостя, — Западногерманская машина, полная всякого добра, разные рыболовные штучки-дрючки и еще баба у фраера красивая! Будто с обложки «Плейбоя». Рази в наше беспокойное времячко, дорогие граждане, можно в такую глушь забираться без автомата Калашникова? Или, на худой конец, ружья с медвежьей дробью? — Третий — по-видимому, самый разговорчивый тоже заглянул в растерзанную палатку, лицо худощавое, глаза бегающие, вороватые, на голове — выгоревшая мокрая кепка. Он ощупал глазами все еще неподвижно сидящего на матрасе Юрия Ивановича, молча смотревшую на них девушку. Незаметно было, чтобы она очень уж испугалась, спокойно полулежала в спортивном костюме, лишь толстая книжка в синем переплете вдруг соскользнула с ее колен и упала на зеленый матерчатый пол.

— Помиловались, туристы-автомобилисты, и шабаш, — заметил первый, в кирзовых, побелевших на сгибах сапогах, с кривым ножом. — Кому говорю: вылезайте на свет божий!

— Зачем нужно было хорошую палатку резать? — хрипло спросил Хитров. Внешне он тоже был спокоен, но внутри все клокотало от бешенства. Эти мерзавцы чувствовали себя здесь как хозяева.

— Гляди, палатку пожалел! — хихикнул говорливый, — Лучше, малый, о своей головенке подумай. Мы сюда пришли не в бирюльки играть!

— Что вам надо? — подала голос Маша, не двигаясь с места. Теперь, когда дневной свет проник в палатку, губы ее снова стали розовыми, а глаза синими. Она отодвинула ногой книжку, бросила взгляд на Юрия.

— Нам много чего надо, куколка! — рассмеялся круглолицый со светлыми бандитскими глазами, — Мы так соскучились по хорошим людям в достатке, красивой бабенке, да и пожрать чего-нибудь вкусненького хочется. Про выпивку я уж не говорю, за поллитровку чечетку спляшу на крыше вашей машины.