Юрий Иванов-Милюхин - Соборная площадь

— Обычное серебро, — небрежно сказал я. — Откуда у вас эти ложки? От бабки, наверное?

— Это не серебро, а позолоченные, — заартачилась женщина.

— Понятно, — не стал спорить я, дабы не спугнуть ее долгими объяснениями. Один хрен ничего не поймет, ей нужны только деньги. — Я спрашиваю, где вы откопали позолоченные?

— Муж дурак, все деньги на монеты да на портсигары с солдатами ухлопывал. А ложки с карманными часами ему по наследству достались. От них и пошла болезнь к собирательству. В колхозе–то ни одного дня не погорбатил, почем копеечка достается. Коллекционер долбанный. Норовил все чужие денежки тратить.

— А где он сейчас? — подумалось, что женщина в колхозе тоже не больно горбатилась, если судить по ее пышному виду.

— Пьет, где. Выгнала. Связался с какой–то блядью подзаборной. Вдвоем и глушат. А коллекцию свою якобы сыну по наследству оставил, на кой ляд она сдалась. Сыночку только восемь лет. Лучше бы алименты платил или денег дал. Поила — кормила изверга…

— Ясненько, семьи, значит, не получилось.

— И не было никогда. Как взял меня, девченочку, я тогда на фабрику устроилась, а он уж инженером командовал, так и не получилось, — все больше распалялась она. — Я мебель старую выбросить хотела, чтобы новую завезти, он — не тронь, мол, она еще при царе сделана. А когда квартиру получили, я взяла и выгнала. Надоел хуже горькой редьки со своими царями — дворянами. Пусть теперь его любимые графья с князями кормят.

— Что же он, совсем денег в дом не приносил?

— Попробовал бы не принести, я бы принесла.

— Хорошо, это ваши проблемы, — начал уставать я от бесполезного разговора. Но кое–что все–таки прояснилось. Ложки передавались по наследству, значит, они представляют ценность. Простое серебро давно бы сбагрили. — Сколько вы хотите за… позолоченные?

— Двести тысяч, — не задумываясь, выпалила женщина.

Подкинув на руке набор, я на глазок определил, что вес его примерно граммов триста, по пятьдесят в каждой ложке. По лому получается около ста пятидесяти тысяч рублей — высокопробное серебро. Но сохранность стопроцентная. И царские вензеля, если, конечно, они царские. По штуке за грамм уйдут — делать нечего, тому же Алику. А подтвердится их уникальность, — вообще цены нет. Надо покопаться в справочниках, которых на нумизматическом толчке валом. Если же начинать сбивать цену, то эта дура мигом сдернет. Ей уступить копейку — лучше удавиться.

— Дороговато, — пожевав губами, промычал я. — Надо подумать, сумма немалая за серебро.

— Позолоченные, — вскинулась женщина. Она абсолютно не понимала, что золота на ложки пошло микроны и что ценность их не в этом, а в буковках с тыльной стороны. Но слово «позолоченные» для нее было дороже вензелей. — Двести тысяч. Цена окончательная, так мне сказал отец.

— Твой отец такой же, как и ты… ушлый, — засмеялся я, пряча ложки и вытаскивая деньги.

— А то как же, нас не надуришь.

Хотелось сказать, что вас давно уже надурили, еще в семнадцатом году, когда предложили разграбить самих себя. Но смысл жестоких слов вряд ли дошел бы до этой бабы. Даже через семьдесят пять лет. Рассчитавшись, я направился к ребятам за консультацией. И тут нос к носу столкнулся с Витькой Киселевым, с которым когда–то работал в одной бригаде формовщиков. Он часто заглядывал на базар, в основном, когда в семье были нелады. Сейчас же вид имел деловой.

— Извини, — спешу, — пожав руку, торопливо зачастил он. — Договорились с одним хозяином насчет покупки садового участка.

— Поздравляю. Но у тебя, кажется, денег не было, а участки поднялись в цене до стоимости приличного флигеля.

— Билеты «МММ» сдал. Полтора миллиона навара.

— Классно. Я тоже хотел их купить.

— Надо было. Они прут, как на дрожжах. Скоро за сто тысяч перевалят. Если все будет удачно, через часик заскочу. Обмоем.

— Давай, у меня сегодня как раз есть настроение.

Виктор помчался на встречу с хозяином садового участка, а я направился к Сержу, заряжавшему богатенького клиента из «новых русских» пачкой долларов. Наконец здоровенный, кровь с молоком, молодой парень в свободно сидящих брюках, с тяжелой золотой цепью на толстой шее, отвалил. Серж втиснул несколько миллионов рублей полтинниками в колешек на поясе, задернул замок.

— А ну посмотри, молодое базарное дарование, стоит ли она что–нибудь в исторических масштабах, — я вручил ему одну из ложек.

— О! — неподдельно восхитился тот. — У кого ты ее оторвал?