Владимир Лорченков: Табор уходит

 Вот что значит маскировка по–молдавски! — сказал первый президент страны Мирча Снегур, вручая награды «Лучникам Штефана».

На церемонии вручения Снегур, бывший в МССР вторым секретарем ЦК, с удивлением узнал, что тоже состоял в «Лучниках» и благоразумно не стал с этим спорить. С тех пор в Молдавии началась «лучнико» — мания. Детей в школах принимали в «Лучников Штефана», молодожены фотографировали на фоне памятника великого средневекового государя Штефана, в честь лучников которого диссиденты и назвали свою страшно засекреченную группировку… Власти даже подумывали заказать большой каменный лук, и нацепить его на руку памятнику Штефана, который держал простенький и абсолютно не–аутентичный крест. Дальше разговоров дело не пошло, хотя деньги собрали и, конечно же, украли, как в Молдавии и было принято. В Касауцком лагере не стали отставать от модных тенденций, и тоже назвали свою охрану «Лучниками Штефана». Некоторое время, особенно когда лагерем руководил майор Штефан Штепырца, это было настоящей визитной карточкой лагеря. Но майор умер во время первой молдавской эпидемии оспы, и у лагеря появился новый начальник. А «лучники» остались. И, кстати, переживали тайком офицеры, если Кишинев продолжить снабжать лагерь боеприпасами так же плохо, как последние пару лет, охране и правда придется орудовать луками…

Так что первоначальный энтузиазм поугас. К тому же, настырные репортерши с канала «Про-ТВ» выяснили, что «Лучники Штефана» были группой наиболее активных сексотов КГБ, и получили свое название в издевку. Но, чтобы не разрушать государственную легенду, сексотов простили, и каждый год на параде возили на автомобиле мимо рядов полиции и пожарных. А репортерш частью постреляли, а частью прислали сюда, в Касауцы. Заниматься, так сказать, горячим репортажем с киркой в руке…

Плешка оглянулся. Охранники свирепо зыркали глазами, соревнуясь с псами. Двое дюжих парней — что охрана, что псы, — из свежего набора рекрутов, который в целом отличался возмутительно низким уровнем. Каждый второй доходяга с недостаточным весом, а каждый первый — завшивленный или туберкулезный. Каждый третий — вшивый туберкулезник с недостатком веса…

Плешка вздохнул, вспомнив разговор с врачом из призывной комиссии.

 Ну а чего вы хотели, любезнейший майор, — сказал врач, который врачом вовсе не был, но по закону о наследстве получил свое место в призывной комиссии от тестя.

 У нас, знаете, — поделился он государственной тайной, — из десяти призывников девять сифилитики, а один дистрофик.

 Да и тот не стал сифилитиком, — посетовал врач, — лишь потому, что бациллы сифилиса попросту не нашли себе достаточно места в его страдающем от недостатка веса теле.

 Ха–ха! — добавил врач, чтобы Плешка оценил шутку коллеги.

 Ха–ха, — угрюмо ответил Плешка коллеге.

Хотя коллегой его, конечно же, не считал. Врач Плешка был выпускником молдавского медицинского училища и умел, в отличие от некоторых блатных, накладывать бинты и ставить уколы. Конечно, не в вену, а в ягодицы… Так что Плешка улыбнулся через силу и велел откормить доходяг, которым предстояло два года провести на вышках наблюдения.

 Накормите их хотя бы так, чтобы ветром с вышек не сдуло, — распорядился он.

И даже не добавил «ха–ха» потому что это вовсе не было шуткой. В прошлом году охранник лагеря из новобранцев, Пантелеймон Друцо, из–за шквального порыва ветра был унесен с вышки прямо на территорию лагеря. Там его убили, освежевали, и съели заключенные, полтора месяца не получавшие никакого прокорма. В республике как раз был очередной финансовый кризис. Хорошо хоть, с содроганием вспомнил Плешка историю со съеденным охранником, автомат на вышке остался. Впрочем, автомат и был тяжелее Пантелеймона.

Двух самых крепких парней Плешка взял себе в личную охрану. Не то, чтобы Плешка, который изучал боевые искусства в свободное от службы время, боялся кого–то. Тем более, заключенных, которые на ногах еле стояли. Просто в последнее время в лагере среди господ офицеров, поморщился Плешка, стали ходить самые странные слухи о возможных волнениях среди обычно покорных зеков. И более того, среди части охранников! Этого–то Плешка, который хорошо знал историю, и опасался — ведь каждый вечер перед сном он просматривал кассеты с сериалами Первого канала на своем видеомагнитофоне.

«ШтрафбатЪ», «Москва–кваЪ», «АдмиралЪ»…

После просмотра последнего Плешка и понял, какую опасность может представлять собой бунт черни, поддержанный нижними чинами. Представляя себя мужественным адмираломЪ на рубке боевого судна — или где там у них стояли адмиралы — Плешка приналег на джебы и хуки. Заместитель коменданта решил для себя, что никогда не позволит быдлу расправиться с собой так легко и беспощадно, как с замечательным актером Константином Хабенским. Да, зек нынче пошел не тот… А ведь покорность заключенных Касауцкого карьера была притчей в языке, нервно подумал Плешка, ставший забывать русский язык.