Владимир Лорченков - Табор уходит

 С учетом китайской экспансии, блестяще предсказанной вашим несомненно более талантливым коллегой Сорокиным, — блеснул посол, — а также учитывая, что во все времена оккупационной власти нужны умелые и преданные управленцы из местной элиты…

 … я и есть без трех минут китайский мандарин, — закончил русский чиновник.

 Кстати, о времени, — сказал посол.

 Оно истекает, — напомнил он.

Лоринков пожал плечами. Расставаться с домом ужасно не хотелось. Ведь весь пятиэтажный музей Кишинева и был его домом. История приобретения жилья Лоринковым могла бы войти в анналы как образец отношений мало–мальски хваткого интеллигента с окраин бывшей Российской империи с местной администрацией, жадной и недалекой. За несколько лет до Пятой Молдо — Приднестровской Войны и отсоединения Гагаузии в отдельный Халифат? Лоринков стал умеренно известен, написав обидную книгу о местных политиках. Назвал он ее, — как указывала критика, — очень энергично и емко:

«Проституты и уроды».

Текст, изобиловавший выражениями « дети ехидны, совокупившиеся с порождением акта уродской любви носорога и гиены, сифилитики и бомжи, чтоб тысяча громов разразила ваши жирные утробы » пользовался среди фрондирующей части общества большой популярностью. Хотя именно эту фразу Лоринков бесстыже украл у румына Эминеску…

Местной политической элите, в тот момент как раз озабоченной очередным появлением кгб–шника Алеши, и необходимостью отстегивать дань, было не до Лоринкова. Поэтому с ним обошлись не как обычно с авторами памфлетов в Молдавии, — их топили в Днестре, — а наградили орденом Штефана Великого за «разоблачение язв общества». Еще его приняли в Союз Писателей Молдавии, куда он явился за удостоверением очень пьяный, и наблевал на ботинки памятника поэту Эминеску.

В тот момент Лоринкову показалось, что румынский классик глядит укоризненно.

 И это благодарность за украденные строки? — словно говорил памятник.

Опьянение, впрочем, прошло, и памятник стал выглядеть как обычно. Дело о ботинках замяли, но с СП пришлось повременить. К тому же, тогдашний президент Воронин очень обиделся на некоторые места книги, и хотел было подать в суд, но потом поостыл. Негоже ведь ссориться членам клуба «Полярная звезда»… Так что Лоринкова еще раз на всякий случай наградили орденом Штефана Великого и назначили смотрителем Кишиневского городского музея с правом проживания. Музей располагался в здании водонапорной башни конца 19 века.

И Лоринков стал единственным жителем башни, что как нельзя лучше способствовало развитию его и так усиленной страсти к мифотворчеству.

Так, в беседах с иностранными журналистами, искавшими музей — Лоринков утверждал, что его, — он говорил, что является хозяином башни. Мол, это записано в документах. Более того, хвастался Лоринков. Якобы, в государственных архивах хранится документ, официально признающий его Первым и Единственным Писателем Страны. Это, кстати, было правдой, что, — по причине того, что произносил ее Лоринков, — было само по себе невероятно и удивительно. Писателей в Молдавии больше не было, причем по техническим причинам. Число людей, которые умели читать и писать, неуклонно снижалось. Так что заполучить место единственного писателя было в Молдавии очень просто…

 Да, первый и единственный писатель, — прошептал Лоринков трагически, встав в профиль к фотографу посольства.

 И последний, — сказал писатель трагично.

 Кончайте цирк! — призвал посол.

 Молдавия рушится, подобно зданию из песка… — сказал он пафосно, и дождался, пока пресс–секретарь запишет его слова в блокнот.

 Проще говоря, вы в заднице, — сказал он.

 Не работает ни хрена, канализации у вас не будет, свет со дня на день отключат, — перечислил посол, — остались у вас тут только эпидемии национального самосознания, педикулеза и оспы.

 Это я и без вас знаю, — сказал Лоринков.

 Или вы прибыли сюда, рискуя собой, чтобы наговорить мне кучу банальностей? — спросил он.

 Начнем с того, — сказал посол, — что я не рисковал, а прибыл сюда на вертолете.

 Я последний раз предлагаю вам, Лоринков, покинуть страну с нашим бортом, — предложил посол.

 Мы эвакуируем посольство, — добавил он, — и по указанию руководства страны, вывозим и тех наших соотечественников, которые представляют собой хоть какую–то культурную ценность.

 Повар местного ресторана «Якитория», например, согласился, — сказал посол.