Эльдар Ахадов - Северные рассказы и повести

Снежинки, как трассирующие пули, подсвеченные бадринской фарой вездехода, летят из темноты нам навстречу так, словно кто–то невидимый задался целью расстрелять ими и вездеход, и нас, и дорогу, и весь мир. Кое–как добираемся до вагончиков на развилке дорог. Выскочив из ГТТ, безуспешно изо всех сил пытаюсь связаться по спутниковому телефону хоть с кем–нибудь из внешнего мира. Ноль эффекта. Ладони напрочь заледенели и одеревенели. Кое–как натягиваю на них перчатки, засовываю проклятый супертелефон подальше в карман и иду греться к строителям. Заодно попытаюсь выяснить у них состояние дороги на двадцать двадцать.

Перед вагончиками меня встречают два мужика — у обоих косая сажень в плечах. Один из них усатый, другой бритоголовый. Ведут себя несколько неуверенно. Захожу в вагончик первым. Следом — они, чуть растерянно. Выясняю в чем дело: оказывается, мужики сами заехали сюда полчаса назад и ровным счетом ничего ни о чем не знают, собираются пить чай. С последней надеждой вопрошаю их о дороге на двадцать двадцать. Нестройными неуверенными голосами дорожники повторяют «легенду» о том, что дорога есть и она отвешкована. В вагончике сидит ещё человека четыре, ещё раз приглашают меня к столу — перекусить, чаю отведать. Благодарю и вежливо отказываюсь: и без того времени потерял уйму, мои заждались, наверное…

Возвращаюсь. Ага, «заждались» они! Как же!!! Как теперь объяснить Коляну, сидящему в обнимку с литровой бутылкой водки «Зеленая марка», что нам предстоит не прогулка к Бахчисарайскому фонтану?! Рома с Андрюхой вроде не пили, но несколько смущены моим появлением, молча «рубают» колбасу с вареными яйцами. А Николай пускается в долгие и нудные, как песня чукчи пересекающего на оленях снежную пустыню, размышления о том, о сём: как, например, он поедет на вездеходе в Гыду, где можно набрать даром мешок хорошей северной рыбы… Очевидно, что субъект не понимает, что до Гыды пятьсот километров бездорожья по прямой — на север, а по прямой по бездорожью никто не проедет, и уж не при такой технике, как эта, — безусловно. Короче, выпил человек и болтологией занимается, лишь бы не работать.

Чаю я попил, от водки вежливо, но твёрдо отказался, хотя любезный Колян и предлагал — на правах хлебосольного хозяина вездехода. Подозвал я Романа, договорились, что в дороге незаметно выудим недопитую бутыль у Коляна и выбросим её из нашего транспортного средства в тундру, а ему скажем, что сосуд разбился в результате несчастного случая — от тряски. Коварный план. Однако иного не дано, в противном случае мы уже точно никуда не доедем, и всё это наше предприятие — билет в один конец…

И двинулись мы в дорогу. И началось. С развилки мы должны были отправиться направо — за вагончики строителей, однако на самом деле Колян жизнерадостно погнал машину влево по накатанной до Находки и Антипаюты. Обнаружив сей факт и сверив его с данными GPS, я потребовал развернуть машину и начать передвижения с исходной позиции возле дорожников. Нет, чтобы сразу внять голосу разума, так Колян ещё и ворчать принялся. Но вернулся. И мы начали выдвижение к двадцать двадцать сызнова. Теперь уже в правильном направлении, обозначенном вешками.

Ну, как же это: выпить да не закурить? Закурил Колян, наполовину из кабины высунувшись, а пепел под ноги себе стряхивает. Пошел дым гулять по кабине — гуще да гуще, аж глаза режет. Нагнулся Рома над Колиным сиденьем и ахнул: кошма горит! Заглушили двигатель, потащили кошму из–под Коляна, выбросили кое–как во тьму тундровую. Пылает кошма во мраке огненным веером, дымище во все стороны!

Едем вчетвером на одном вездеходе без сопровождения, без связи, на солярке, разбавленной водой, с насосом, у которого льдом забились фильтры, с водителем теперь уже в танковом шлеме (где нашел, непонятно), глухим на одно ухо (о чем ему кричат пассажиры — он не слышит в 100 % случаев), страдающим куриной слепотой. Колян абсолютно не видит дороги, вешки исчезли. Дорожники нас обманули: отвешкована была пара километров возле их вагончиков. Далее — снежная всхолмленная равнина без единого знака человеческой деятельности. Тут же вспомнилась старая «бони–эмовская» песенка: «Ван вей тикет» или, говоря по–русски, «Билет в один конец»…

Где мы находимся? Куда ехать? Где дорога? Вопросы, ответов на которые нет. И быть не может. «Если заглохнет двигатель — нам хана» — подумал я. Двигатель тут же заглох.

Ну, не может, не может, не способен ни один живой организм мужчины так бурно реагировать на принятые на грудь, ну, максимум сто грамм! Что–то здесь не то. Начинаю припоминать начало сегодняшнего дня. Колян Щербакову сказал, что будет полностью готов к выезду к 12-ти часам дня. Однако, к 12-ти он не появился. Посыльный, отправленный за ним, вернулся с сообщением о том, что водитель пьет чай. Почему он предпочел пить чай приезду в РММ? А что если он просто пытался оттянуть время, чтобы протрезветь? И именно поэтому так усердствовал с чаем! И именно поэтому пробежал мимо меня «за кипяточком», оставив термос на снегу! Он был пьян с самого утра и изо всех сил старался этого не показать. Но после «расслабухи» возле отряда дорожников силы эти уже явно иссякли.