Марина Голубицкая - Два писателя, или Ключи от чердака

Я отогрелась в кафе, чуть захмелела, вставать не хочется, и у Жени порозовели щеки. Официант зажигает свечи, становится легко и покойно, я говорю, почти не думая.

— А я слышала, что ты не хотела уезжать, что у тебя был мальчик.

Она легко соглашается.

— Был.

— Мне кажется, я на твоей структурной лингвистике училась бы всю жизнь. Тебе не предлагали аспирантуру?

— Предлагали. Я не хочу. Не хочу заниматься наукой.

— Надо же… Нам казалось, что наука самое главное. Что это круто, как сейчас говорят. А твой папа казался нам гением, он занимался теорией катастроф…

— Так работать же негде. Я хотела в Москву, мне все тут родное. Меня взяли методистом в деканат.

— Сколько платят?

— Даже не знаю. Я переводами зарабатываю. Хорошо, что общежитие есть.

Господи, как же стыдно. Леня, наверное, мог бы ей помочь. Наверное, мог бы устроить… Мне все же хочется угостить ребенка. Я покупаю дорогущие билеты на мюзикл, но мюзикл оказывается без музыки для мюзикла . Пляшут одни, поют другие. В финальной сцене главный герой, бизнесмен, изображает, что хочет прыгнуть с балкона. Я, боясь повернуться в сторону Жени, откидываюсь на спинку кресла, слежу за ней уголком глаза. Мысленно строю защитный купол. Уговариваю себя не терзаться — не живет же она с открытой раной! Наверное, даже не вспомнила тот балкон. После спектакля предлагаю:

— Сходим в МГУ? Завтра?

Удивляется.

— Вы хотите?

— Конечно хочу, в общежитие. Ты была там?

— Ни разу. Я не помню номер комнаты, где мы жили.

Мне даже помнить не надо! Я жила ровно под ними, у меня в паспорте штамп: «Паспорт прописан…» Женя не помнит, а у меня — два соседних штампа в паспорте.

Мы выбираемся в МГУ только к вечеру. Горит свет в пустых аудиториях, скучают формулы, не стертые с доски. Мы идем по переходу в жилую зону. Выщерблен паркет. Переход . Этого я не ожидала. Этот запах… У меня просто обрываются кишки. Смесь паркетной мастики с клопомором, жареной картошки, окурков в мусоропроводе. Почему не изменился запах?! Все внутренности мои тихо обмерли, растерялся весь организм. Эти тихие лампочки под потолком, ковровые дорожки под ногами, строгие дубовые двери. Телефонные будки — тоже дубовые…

— Женя, помнишь свой конфуз в этой будке?

— Не очень.

— Совсем не помнишь?! Как вас поймали с Ашотом? Вы были такие интеллигентные детки, два пятилетних вундеркиндика, учились в музыкальной школе. Мила с Кариной собрали ваши скрипочки, пошли искать детей… и нашли. Ты бы только их видела! Ты же видела — неужели не помнишь?! Они так клокотали! Им хотелось вцепиться одной в другую. Каждой казалось, что это чужой ребенок вовлек ее чадо в разврат. Но они чинно разошлись, очень чинно. Ты объяснила потом: «Мы играли в письки». А что вы делали, Женя?

— Я не помню. Ну правда не помню. Что мы там делали с Ашотом… Смотрите: кухня.

Кто–то опять вытряхнул в мойку заварку. Часть горелок опять не работает, и мусоропровод забит. И тот же закат над Москвой, и та же высота — мы к ней так привыкли…

— Этот вид из окна я помню.

— Правда, помнишь? Хочешь, я тебе Ленин стих прочту?

— Хочу, конечно.

Я начинаю слишком высоко, голос срывается.

Какие открывались сверху дали!

И ночником нам — вечных истин свет.

А мы не знали, мы тогда не знали,

Что это просто Университет.

Какие книги мы тогда читали —

Как письма равных, как друзей совет!

И мы всерьез, почти всерьез считали:

Мы — соль, мы — суть, мы — Университет.

— Все, хватит, я не умею читать стихи. Только Леня может прочесть это с юмором.

— Нет уж, дочитывайте, раз начали.

Я пытаюсь приглушить тембр, понизить голос.

Нас годы и невзгоды разбросали.

Программа «Время»… Да ведь это бред!

Ирина, Маша, Зоя, вы видали?

Сейчас в «Погоде» — Университет.

Холодный ветер. Все ли устояли?

Где выигрышный гения билет?

Не повезло. Но где–то в дальней дали

Пришпилен к небу Университет.

Она коротко вздыхает, смотрит лукаво.

— А Леля что, не влезла в строчку? Почему только Маша и Зоя?

— Потому что ты вся в мамочку. Это старый стих, Лели тогда еще не было.

Господи, наконец–то я не боюсь за нее…

— Можно подумать, ваша Леля старая! Да нет, мне правда понравилось.

— Ладно–ладно. Пошли искать бульдога.

Пошли–пошли, полезли Ленины строчки. Как будто без них мне здесь нечего вспомнить.

Мне по этому коридору,

бесконечному коридору,

общежития коридору