Марина Голубицкая - Два писателя, или Ключи от чердака

Утомительное предвыборное разыгрывание, слишком длительная настройка, игра без ритма и без тональности рассинхронизировали мою жизнь. Беспрерывная хроматическая гамма сбила циклы, испортила сон, породила аллергию и аритмию. Я ждала, когда все закончится, войдет дирижер, взмахнет палочкой и тогда…

Так мой знакомый каталонец ждал окончания летнего сезона. Одинокий пожилой человек, он жил на втором этаже ночной дискотеки. Все первые этажи в городке занимали дискотеки, где в радостном грохоте танцевала, барахталась в пене и уничтожала пиво розовощекая европейская молодежь, в большинстве своем немцы и голландцы, их поставляли прямо от отчего порога. Они прибывали в двухэтажных автобусах, полные арийского энтузиазма, а через неделю, побледневшие и притихшие, грузили свои пожитки в те же автобусы с биотуалетами на борту, и на их место заступала новая смена. Днем, когда мучители отсыпались, Жозеп стоял за прилавком своего магазинчика, продавал соломенные шляпы, газеты и сигареты, а вечером сопровождал экскурсии на корриду. Он понимал по–русски , и когда наши семейные туристы, угодившие отдыхать в отели над дискотеками, справлялись, где аптека, Жозеп доставал из кармана успокоительное и переписывал название лекарства. «Зимой здесь пугаешься собственных шагов», — рассказывал он, но и зимой ему не спалось в Йорет–де–Маре. Как только стихал дискотечный грохот, он садился на самолет, пересаживался на поезд и любовался русскими пейзажами вплоть до Свердловска, где у него была пожилая подруга, она и дала мне его адрес. Ради подруги он покупал в Барселоне русские прописи и, стоя после бессонной ночи за прилавком, осваивал заглавную кириллическую Л: «Лариса и Лиза живут в Ленинграде» .

Сезон закончился. Нагрянули выборы. В воскресенье, в ночь подсчета голосов, муж дежурил, в понедельник зализывал раны, во вторник я окончательно лишилась сна.

— Все суета, — объясняет Лариса, — все низменные страсти. Нужно слушать музыку высших сфер.

Во вторник у меня были три пары.

— Мы не придем на семинар, — подошел староста 201‑й, — у нас демонстрация.

Я давно видела объявление с призывом, но не придала ему значения. Я привыкла не придавать значения тому, что вижу на стенах СППИ: приказам о противодифтерийной вакцинации, вырезкам из антисемитских газет и приглашениям в школу манекенщиц. Я теряюсь:

— Но ведь в пятницу — контрольная… Вы бы хоть сказали перед лекцией, я бы задачки разобрала.

— А мы–то придем, мы успеваем, Ирина Борисовна! — радуется 202‑я группа.

Одни успевают, другие не успевают, зачем мне застегиваться вперекос…

— Ребята, разве идти обязательно?!

— А нам ректор сказал!

— Нам декан сказал…

— Нам сказали, освободят от занятий!

— Образование хотят платным сделать, вот и идем! Совсем уже оборзели!

Брезгливо переспрашиваю, будто двумя пальцами поднимаю вонючую тряпку:

— Кто уже оборзел ?

Радостный смех. Всегда успешный приемчик.

— А кто их знает… Вузы будут платные! Уже за пересдачи деньги дерут. В библиотеке за просрочку. Надо идти, обязательно надо! Слыхали про реформу?

Я не слыхала, мне жаль задачек, и Леня обещал машину после трех пар.

— Ребята! — я очень стараюсь. — Ну куда вы пойдете? Что, ее в Свердловске готовят, эту реформу? Кто сказал, что она вообще будет? Там дождь со снегом, только зря простынете. А у нас сейчас бесплатное занятие по термеху, в тепле, в тишине, берите, пока даю.

Часть студентов быстро соглашается. Кто–то не собирался, кто–то сомневался, кому–то нравится все, что я говорю. Я уже давно поняла, что некоторые ищут Учителя. Если выберут тебя, все твое им становится интересно: и твои лекции, и повадка, и твой тезаурус. Ты рассказываешь про момент инерции, а они светятся и просветленно кивают. Это могут быть и отличники, и троечники, и порой на экзаменах испытываешь неловкость. Что ж кивали–то, думаешь, зачем дурачили, а они сопереживали и присутствовали . Но всегда есть тот, кто не любит, и тот, кто думает, его нельзя полюбить.

— Мы тут будем термех учить, а образование платным сделают!! — кричит Лагутин, должник за прошлый семестр. Девочки ищут выход.

— А давайте без большого перерыва, мы успеем и туда, и сюда!

В аудитории после перемены меня поджидает полгруппы. Два аккуратных мальчика докладывают:

— Мы на демонстрацию не пойдем, Ирина Борисовна, зачем это надо.

Через год, уже уволившись из СППИ, я приду в парикмахерский салон Палас Отеля, и эти мальчики, одетые в униформу, будут встречать меня в холле — хорошая работа для студентов, но мне станет неловко, словно я дала им не те формулы.