Сергей Кузичкин - Наташа и менестрель

— Давай, Шуруп! — кричали зэки, когда он пел «Мурку» или «Гоп–стоп».

— Давай, Свиридов! — кричал замполит учреждения, когда Андрей затягивал жалобную песню о голубоглазой девушке, которая, проводив возлюбленного в неволю, стала ходить по кабакам. Эта песня вышибала слезу не только у замполита и начальника колонии, но и у старого зама по режиму, повидавшего на своем веку не одно поколение арестантов. Андрей и здесь стал всеобщим любимчиком.

Через полтора года после начала срока Андрея освободили из–под стражи и направили на стройки народного хозяйства, на «химию». Еще через полгода Андрей работал каменщиком, жил в общежитии комендатуры, с разрешения начальника посещал репетиции местной музыкальной группы. За хорошее поведение и ударную работу его дважды отпускали в краткосрочный отпуск домой и даже пообещали вскоре освободить подчистую досрочно. Но этому не суждено было сбыться.

Возвращаясь из второго отпуска, Андрей познакомился в поезде с пареньком, который, несмотря на свои двадцать лет, прошел в жизни, как говорят, Крым и рым. Он поведал Андрею о своей жизни, сказав, что ему тоже приходилось бывать в «химиках», хоть и недолго. Едва его успели выпустить из зоны на хоть и «химическую», но свободу, он снова попал за колючку, натворив дел.

— Смотри, могут и тебя прикрыть перед самым концом срока, — посочувствовал он.

— Да ну!.. — воскликнул Андрей, но червь сомнения уже заточил, заерзал в его душе.

На вокзале в областном центре он занервничал. Лето дурило голову: то и дело сновали взад–вперед загорелые девочки в коротеньких платьицах, юбчонках и шортиках, рядом била в гранитные плиты ласковой и зовущей волной великая сибирская река, по голубому небу–океану плыли неторопливые белые облака–пароходы, всегда вольные и беззаботные. И все это — девочки, речная волна, облака, вольная летняя суета у железнодорожных касс и на автовокзале — окончательно растеребило Андрею душу, и он, купив в хозяйственном магазине десятилитровую канистру и заполнив ее под завязку пивом, направился по адресу, который дал ему один из его товарищей по зоне, освободившийся год назад и проживающий в этом городе.

Было воскресное утро, и Валерьян оказался дома. Он смотрел по телевизору «Утреннюю почту» и стряпал пельмени.

— Заходи, — сказал он Андрею, протянув для пожатия руку повыше кисти, потому как руки его были в муке, — я один. Жена же, знаешь, сука, не дождалась меня. Сама посадила, сама и не дождалась. Приехал какой–то аспирант и увез ее к себе в деревню. Детей, стерва, моей матери оставила. Ну ладно, девчонке уже семнадцать лет, а пацан–то в шестом только учится. Отправил ребятишек на лето к ней, пусть поживут, к новому папе попривыкнут. Он помоложе, пускай лиха хлебнет. Моя–то скоро тоже родит… так что семейство у них будет обширное.

— А тетя Таня где? — спросил Андрей, имея в виду мать Валерьяна, семидесятилетнюю старушку, жившую вместе с сыном и его детьми.

— Вчера на «скорой» увезли. Желтуху признали. Сегодня какие–то жмурики приходили, брызгали тут с краскопульта по углам. До сих пор мутит. Чуешь, запах какой?

Андрей пожал плечами.

— Я уж тут насквозь все окна пооткрывал, балконную дверь, форточки — все равно воняет… А ты как? Отмучился?

— Хватит… Хорошего помаленьку, — соврал Андрей.

— Это дело надо вспрыснуть, — улыбнулся Валерьян. — У меня две недели выходных впереди. Мы вахтовым методом работаем. Да и получку я в пятницу получил. Еще не пил, с бабкой–то этой… Так что гони в магазин.

— Да я тут пива привез… — сказал Андрей.

— Да брось ты пиво… Пусть его алкаши пьют, а мы будем водочку. Слава богу, те времена прошли, когда ее штурмом брать надо было. Иди возьми пару пузырей. А я тут с пельмешками разделаюсь.

Валерьян наказал еще Андрею купить каретку яиц, два килограмма огурцов и редиски. Когда все было доставлено к столу, у Валерьяна уже доваривалась первая порция пельменей.

Три дня прошли как в тумане. Так беспробудно Андрей в своей жизни еще никогда не пил. В первый день он еще дважды ходил в магазин за водкой, а на другой, опохмелившись, Валерьян повез его на химзавод, где они купили у охранника трехлитровую банку очищенного спирта и, возвращаясь домой, чуть не подцепили двух каких–то шустрых малолетних девиц. Валерьян приглашал их к себе, но находившийся в более ясном уме Андрей дал им на мороженое и поспешил увести Валеру от греха подальше.

Два дня они из квартиры не выходили и на звонки в дверь не реагировали. Пили спирт, ложились спать, проспавшись, опохмелялись. Покончив с пельменями, запивали спирт сырыми яйцами, выбрасывая скорлупу прямо в форточку, во двор пятиэтажного дома. Банка была какой–то бездонной: спирт не кончался и к концу второго дня уже не лез в рот.