ПИТИГРИЛЛИ: КОКАИН

Как раз в это время приятель водил его по Монмартру в поисках притонов, в которых ютятся любители притягательного «коко».

– Здесь? – спросил Тито на пороге кафе

– Здесь, – ответил приятель и подтолкнул его.

Снаружи кафе имело очень печальный вид. В общем все парижские кафе имеют снаружи печальный вид: двери их и окна имеют очень мало стекла и слишком много дерева. И то небольшое количество света, которое могло бы проникать в них, задерживается отчасти огромными надписями с названием напитков и ценами на разные яды.

Когда они собирались войти в кафе, их нагнал человек с деревянной ногой, который сделал один шаг назад, чтобы дать им пройти.

– Этот иип живет в той же гостинице, где и я, – сказал Тито, – и неизвестно, чем он занимается,

– Чем занимается? – ответил приятель. – Ведет очень прибыльную торговлю. Вот увидишь. Весь его товар заключается в деревянной ноге.

– Он нищенствует? – сказал Тито.

– Какое там!

– Деревянную ногу только и можно использовать подобным образом.

– Ты думаешь? Он извлекает гораздо лучшую пользу. Однако, не спеши. Скоро сам убедишься в этом.

Хозяин заведения стоял за прилавком и обслуживал пивом шоферов, от которых исходил неприятный запах скверного табаку и мокрых плащей. За ним красовались на полках всевозможные бутылки, украшенные разными флажками, которые отражались в противоположном зеркале.

На цинковой подставке стоял большой сферический аквариум, в котором плавало несколько гипохондрических розовых рыбок, которые блогодаря переломлению искусственного и натурального освещения принимали вид китайских драконов.

– Есть люди, – сказал Тито, потягивая около буфета портвейн, – которые, получив несколько капель дождя, должны ложиться в кровать и испытывают страшные приступы ревматизма, тогда как рыбы проводят всю свою жизнь в воде и не знают, что такое ревматизм.

Раздался взрыв смеха, похожого на дребезжание стеклянной посуды на металлическом подносе.

– Убирайся туда, дура! – закричал хозяин.

Девушка со стеклянным взором сделала шага два назад, а затем, как побитая собака, вошла в соседнюю комнату, дверь которой была завешена розоватой занавеской.

– Sas de petard ici, – произнес хозяин на argot; а затем, поняв, что Тито иностранец, перевел: – не надо шуметь.

– Это вы мне говорите? – недовольным тоном спросил Тито.

– Нет, этой девчонке – обяснил хозяин.

Когда шоферы ушли, приятсль Тито пошептался

немного с хозяином, который вместо ответа поднял розоватые занавески и, кланяясь, сказал:

– К вашим услугам!

Тито и его друг вошли, как входят в музей восковых фигур, только для мужчин в возрасте от восемнадцати лет и больше.

Приход их был встречен с некоторым недоверием. Желтоватый, спокойный свет падал на столики, покрытые зелеными скатертями, подобно ломберным или экзаменационным столам. Комната была небольших размеров; по стенам шел диван, в разных местах было раccтавлено восемь столиков, пианино, несколько журналов, захватанных пальцами и залитых ликером, и зеркало, исцарапанное алмазом.

Тито прежде всего обратил внимание на помещение, хотя, следуя совершенно понятному импульсу любопытства, должен был бы посмотреть сперва на присутствующих; чтобы не вызвать никакого подозрения и не казаться неопытным в деле отравления наркотиками, он непринужденно сел на диван рядом со своим другом.

Он взял в руки один из журналов.

Три женщины посмотрели на него с некоторой подозрительностью и обменялись между собой какими-то замечаниями по его адресу, но он не разобрал, что они говорили. Однако девица, которая перед тем раccмеялась в буфетной по поводу его фразы, обращаясь к остальным, сказала:

– Недурен, канашка!

Тито осмотрел внимательно каждую из четырех женщин и заметил, что одеты они были в легкие, поношенные платья, башмаки на них были стоптанные, общий вид поблеклый. У одной из них шее была недостаточно хорошо вымыта, ногти, хотя и полированы, но слабо, так что розовый оттенок вместе с черной каймой пронзводил неприятный контраст.

Женщины сидели тесно одна подле другой, как сидят птицы в клетке для того, чтобы согреться, и держали ноги на перекладине стола; одна же из них поставила ноги на тот же стул, на котором сидела, и согнула их так, что могла положить подбородок на колени. У веех их был какой-то стеклянный взгляд; на бледных лицах резко выделялись искусственно подкрашенные губы.