Олег Зайончковский - Тимошина проза (сборник)

Надежда

Он отправлялся в Бобры налегке, а вернулся отягощенный. Разобрать рюкзачок было делом минутным, но выгрузить из души досаду Тимоша не мог еще долго. Родители, проявляя чуткость, не донимали его расспросами. Мама только сказала папе:

– Похоже, там не сложилось.

И папа ответил:

– Похоже. Значит, конец истории.

Но как бы не так; Тимошу эта история не отпускала. Он думал, что никогда не избавится от позора, которым себя покрыл в Бобрах. Впрочем, Тимоша преувеличивал. Чувство вины и стыда проходят со временем, вопрос только, как человек это время переживет и не случится ли у него депрессия. Внешне Тимоша не выделялся среди своих душевно здоровых коллег и москвичей вообще, а внутреннее его состояние мало кого заботило. Возможно, ему всё же стоило показаться специалисту, такому, который бы научил, как унять муки совести. В Москве их не меньше, чем массажистов, – аналитиков и психологов всех степеней маститости. Но Тимоша ни с кем откровенничать бы не стал – если он что-нибудь анализировал, то только самостоятельно. А может быть, он был прав, обойдясь без специалиста. Потому что его депрессия или расстройство совести постепенно сошло на нет. К Тимоше вернулись аппетит и сон и охота к литературному творчеству. Возобновилась массажная практика.

Экономическая ситуация тоже улучшилась, по крайней мере в пределах Проектной организации. Начальник сумел заключить договор с очень денежной добывающей корпорацией на проектирование кое-чего за полярным кругом. Совершив этот подвиг, он улетел во Францию поправлять здоровье, а сотрудники принялись освежать свои навыки в автокаде и архикаде.

Изнуряющая жара из Москвы ушла, а с ней и фантазии насчет провинции. Лишь иногда затуманивался Тимошин взгляд, и эта черточка в нем импонировала посетительницам.

Но всё же поездка в Бобры не прошла для него без последствий. Тимоша стал опасаться включенного телевизора. Его расстраивали сюжеты о митингах и протестах, даже происходивших где-нибудь в арабском мире. Воспаленные гневом люди повсюду свергали своих кундяевых и бомбилы разных национальностей скалились и грозились, чиркая себя рукой по шее. Прежде Тимоша был равнодушен к политике, но теперь этот жест принимал отчасти и на свой счет.

В отношении к женщинам у него тоже произошла внутренняя перемена. Женщины приходили к нему в рабочем порядке, в качестве посетительниц, но самая мысль о сердечном знакомстве стала ему неприятна. После Бобров Тимоша удалил из «облака» всех до единой провинциалок. Теперь его ум и эмоции сосредоточились на скандинавском кинематографе и собственной прозе – обстоятельной и неяркой.

Говоря по-научному, у Тимоши слегка повредился душевный код. Но иногда повреждения приносят пользу. Помидор с измененным геном хотя и теряет вкус, но становится лежким и транспортабельным. Тимошино существование потеряло вкус, но упростилось и упорядочилось. В образе генно-модифицированного помидора Тимоша и оставался, пока, так сказать, не понадобился в салат.

Это случилось однажды вечером, в тот относительно поздний час, когда большинство москвичей уже вставили в двери цепочки. К Тимоше явилась незваная посетительница. Это было с ее стороны нарушением всяких правил, а со стороны Тимоши было глупостью ее впустить. Но, видимо, так и приходит к человеку его судьба.

Женщина, которую Тимоша впервые видел, поздоровалась без смущения с ним и с папиной головой. Не оставалось ничего другого, кроме как пригласить ее к себе в комнату. Надо было узнать, как она прорвалась к Тимоше без протекции и предварительного звонка. Однако, начав проявлять галантность, он вынужден был и продолжить. Тем более что посетительница оказалась чрезвычайно хороша собой. Прежде чем приступить к допросу, Тимоша предложил ей чаю.

– Я пью только кофе, – сказала она. – Но теперь уже слишком поздно.

– Что правда, то правда, – заметил Тимоша. – И все-таки я заварю.

Он вышел, чтобы приготовить кофе и чтобы собраться с мыслями. Время действительно было позднее, предназначенное для другого. Вообще незаписанным соискательница его услуг Тимоша отказывал по телефону – аппарат этот удобен тем, что не видишь глаза собеседника. Как поступить с нежданной очаровательной посетительницей, он понятия не имел.

– Ну-с, давайте поговорим о деле, – сказал он, вернувшись с подносом. – Обстоятельства таковы, что ввиду моей занятости…