Исмаил Шихлы - Антология современной азербайджанской литературы. Проза

Потом умерла твоя мать. Упокой господь ее душу, она была хорошая мать. И ты, как полагается, похоронил ее на кладбище в ее родном селе. В тот день и я был там. Когда твою мать опускали в могилу, я не смог удержать рыданий. Я слышал свой голос, но успокоиться не мог. Казалось, мой голос рассыпан, и я не могу его собрать. Кое-как подняв голову, я увидел тебя. Ты стоял передо мной и смотрел на меня совершенно сухими глазами. Мол, интересно, кто этот мужчина? Я понял, что во время этих похорон никто, кроме меня, не плакал. Я взял себя в руки и замолчал. Но ты так и остался стоять. Конечно, тебе было очень интересно узнать, кто я. Несмотря на то что ты скучал по мне с самого начала, когда твои друзья увели тебя, я почувствовал, что ты сожалеешь, что не смог выяснить причину этих рыданий. Так знай, в тот день я оплакивал не твою мать, я оплакивал себя.

Я обижался на тебя, точно так же как обижается ребенок на своего отца, который ласкает другого ребенка, а на него не обращает внимания. Я наверняка знал, что ты никогда не похоронишь меня так же. В течение того дня я вдруг очень охладел к тебе, так, словно до сегодняшнего дня я придумал тебя. Но ты оправдал и мои ожидания. Ты был похож не на меня, а на своего деда. Ты был чужд мне, как бывает ноготь чужд пальцу. Я в любое время мог отрезать тебя от себя, но не смог бы вырвать тебя из себя навсегда. Это было бы слишком больно.

И именно в тот день я понял, что отныне мне на свете остается только одно — ждать смерти. На этот раз без всякого ущерба — своей. Когда мои дни потихоньку начали подходить к концу, я пришел к тебе, потому что проводить меня в мир иной больше некому. В первый же день, когда я пришел к тебе, мне стало ясно, кто ты есть. Что ж, значит так мне суждено. Я знаю, что ты похоронишь меня чуть ли не тайком. Потому что ты не хочешь, чтобы кто-то знал, что я твой отец. У меня есть лишь одна просьба к тебе. Бога ради, выслушай хоть эту единственную просьбу. Похорони меня на кладбище нашей деревни, возле своей матери…

Машина стояла. Прислонив голову к стеклу, я кажется, уснул. Вдруг вспомнив что-то, я вздрогнул и проснулся. Моего попутчика не было. Быстро выйдя из машины, я осмотрелся. Вокруг не было ни души. Вместе с моим попутчиком исчезли и машины, целый день снующие по этой дороге. Потом я начал звать его что было силы. Ни звука в ответ. Наверно, все это и наши разговоры приснились мне. Все это от проклятой жары, подумал я про себя, видимо, мне напекло голову. Я возвратился в машину. Но как только машина сдвинулась с места, послышалось постукивание. Я как сумасшедший обернулся назад. Гроб был на месте.

В деревню я приехал уже ночью. Остановив машину на въезде у кладбища, я выкопал могилу в его нижней части. Копал я без особого труда, потому что земля в том месте, которое я выбрал не глядя, была рыхлой, не глинистой и без камней. Потом я спустил гроб с машины, но уже не чувствовал прежней тяжести. Видать, лежавший в том гробу высказал все, что накопилось на душе, и оттого словно стал легче. Сперва мне захотелось пойти в деревню и позвать муллу, чтобы он прочел Йасин, или что там полагается читать. Но этот мужчина хоть и был односельчанином мне, но все же бог его знает, кем он был на самом деле. Похоронив его, я некоторое время постоял над ним. Кажется, я хотел убедиться, что навсегда спрятал этот гроб от чужих глаз. Наконец, сказав: «Спи спокойно», — я ушел.

Я и сам будто успокоился. Возвращаясь к машине, я почувствовал, что очень голоден, и вспомнил, что с утра у меня во рту маковой росинки не было. Выбрав арбуз, я разрезал его посередине. Хорошо, что желудок мой был пуст, иначе при виде цвета этого арбуза меня вывернуло бы наизнанку. До сих пор я ни разу не видел такого белого арбуза. Прямо как труп. Домой я вернулся за полночь. Но свет горел во всех окнах. Бросившись в дом, я увидел, что все домашние не спят.

— Что? Только не говорите…

Мой старший сын выступил вперед и сказал:

— Да, отец, мама снова родила двойню.

У меня даже не было сил спросить — девочки у меня родились или мальчики. Сил хватило только на то, чтобы сосчитать детей: значит так, отец восьмерых детей. Потом я и сам не помню, как забрался в постель и, разбитый и усталый донельзя, уснул.

Вот что произошло со мной в то лето.

Почему-то в последнее время я иногда хочу пойти и украдкой выкопать тот гроб и хоть раз взглянуть на того мужчину. Но не решаюсь. Боюсь, что гроб окажется пустым.