Исмаил Шихлы - Антология современной азербайджанской литературы. Проза

Я оторопел. Эта женщина как будто бредила.

— Я могла позвать вас на помощь. Может быть, вы избавили бы меня от трудностей.

— Отчего же не позвали?

— Не стоило ничего затевать.

— Очень непонятно вы говорите. Я ничего не могу в толк взять.

Она вздохнула и мягко сказала:

— Потерпите. Вы же не программу «Новости» смотрите? Я говорю о своей судьбе.

Я решил поддержать ее:

— Да, вы правы. Что за воспоминания без вздохов, слез и пауз? Простите!

— Я не держу на вас обиды. И уже давно. Поэтому можете толковать мой рассказ, как угодно.

Я замолчал, видно, к месту слов не находилось.

Женщина смотрела в одну точку. Как будто там она вновь видела пережитое.

— После нашей встречи, — заговорила она, — дни мои стали чернее ночи. Домой из «Телетеатра» я вернулась расстроенной. Ревность мужа просто, можно сказать, била фонтаном. Я и так с ним света белого не видела. Но то, что вы подошли ко мне, взяли из рук лист бумаги с текстом, прочли, то, что я улыбнулась вам, взбесило мужа. Всю дорогу он выговаривал мне, и дома до самой ночи не мог успокоиться. На следующий день, после того как показали меня по телевизору (скажу еще, что оператор меня показывал довольно часто), звонили несколько человек. И каждый раз трубку снимал муж. Звонили все свои, поздравляли меня. Но последний позвонивший молчал. Сколько ни кричал муж: «Алло! Алло!», — на другом конце провода молчали. Муж злобно бросил трубку. Анонимный звонок повторился несколько раз. Как будет вести себя в такой ситуации ревнивец-маньяк? Чего только он мне не наговорил! А напоследок еще и ужалил, как змея: «Мне еще вчера показался подозрительным тот парень, что шептался с тобой на сцене „Телетеатра“. Я знаю, что это он звонит и молчит, подлец. Наверное, решил, что меня сегодня нет дома. Не знает, что поездку свою я отложил из-за этого твоего дурацкого выступления».

Он и вправду на два дня должен был уехать в Тбилиси, но из-за меня перенес поездку на следующую неделю.

— Это не я звонил, — решил я оправдаться.

Женщина сдержанно ответила:

— Я-то знала, кто это был. Слабоумный мальчик-подросток из соседнего дома. Он был влюблен в меня. Пару раз останавливал меня во дворе. Видя, что он никак не унимается, я отчитала его, и тогда он перешел к анонимным звонкам. Я не обращала внимания. Думала, что скоро ему надоест это. Муж все выдумывал, а мальчик не мог знать, на что он может нарваться.

— Почему вы не открыли ему этой тайны?

— Я знаю своего мужа. Поднимет шум на весь свет, опозорит, так что не обмоешься.

— А если бы он в меня вцепился?

Вопрос мой прозвучал несколько развязно. Сам себе стал противен.

Женщина посмотрела мне в лицо и спросила:

— Испугался бы?

То ли нарочно, то ли оттого что вспоминала те дальние годы, но женщина вдруг заговорила со мной на ты. В это мгновение она выглядела так трогательно.

Я пожал плечами:

— Какой смысл есть говорить: «Не испугался бы!»? Ведь все уже давно в прошлом. Но как бы я себя повел тогда, сказать трудно.

Кажется, ответ мой ей понравился.

— Я не соглашалась, но и не отрицала ничего, и отчего-то мне было приятно, что он произносит твое имя, — проговорила женщина. — До того времени я никак не могла найти точку опоры. Муж сам все придумал за меня. Молчание мое только подтверждало его нелепые домыслы. Три месяца продолжались эти придирки и скандалы.

— Телефонные звонки повторялись?

— Да…

— Но ты же могла поговорить с родителями того мальчика и прекратить это.

— Не хотела. К тому же в последнее время даже скучала по этим звонкам.

— Отчего?

— Муж считал, что он оберегает мое достоинство. Это давило на меня. Хотелось, чтобы ревнивый муж ревновал еще больше, подозревал меня, глаз не спускал, стерег дни и ночи, чтобы скорее сам понял собственную глупость. Но по-моему не вышло. Ревность, оказывается, тяжкая болезнь. И болезнь эту может вылечить только лишь разлука. Я не выдержала, и мы разошлись.

— Тебе не холодно? — спросил я.

Она поежилась:

— Да, действительно, похолодало. Я легко одета. Может, прогуляемся?

Мы поднялись, неспешно двинулись к отелю.

— Кстати, спрошу, — заговорила женщина, — как поживает Агамир-муаллим? В свое время он очень поддержал меня.

Я тихо ответил:

— Он три года как умер.

Женщина вздохнула:

— Ушел еще один из тех, к кому могла я обратиться… Вот так уходят все те, кто соединяет нас с прошлым, постепенно переселяются на кладбище… Ах, как тяжело…

Но через какое-то время лицо женщины приняло совершенно спокойное выражение. Словно перенеся на полку воспоминаний мысли о прошлом, она возвращалась в настоящее.