Оксана Даровская - Браво Берте

– Исключено. Я не один, ты же знаешь. Потом, жилье оплачено на месяц вперед.

– Брось, Кирю-юш. Все это несерьезно. Так, пробный шар. Побаловался пять месяцев – и хватит.

– Хочешь, чтобы я вырубил телефон?

– Не хочу.

– Тогда зачем начинаешь?

Мать тихо вздохнула:

– Давай хотя бы увидимся, посидим где-нибудь, как раньше.

– Сейчас?

– Да. Соскучилась по тебе ужасно.

На этих материнских словах открылась дверь в квартиру, и на пороге нарисовалась сестра Сергея Зоя, одетая, несмотря на лето, во все черное. Веки ее до бровей были также черны, отчего казалось, на ее худеньком бледном личике, кроме глазных провалов, ничего больше нет. «Здравствуйте, Кирилл», – проходя мимо Кирилла, прошелестела она бескровными губами столь скорбно, что впору было подумать, она не здоровалась, а прощалась со всем живым.

– Кирилл, ты меня слышишь? – спросила мать.

– Слышу, – с невнятной душевной тоской о бренности мира ответил Кирилл, глядя вслед Зое. – Ладно, давай встретимся, только ненадолго. – Он пытался сохранять в голосе строгость. – Если не будешь внедряться в мою жизнь.

– Я постараюсь.

– Не «постараюсь», а обещай.

– Хорошо, обещаю.

Проводив Кирилла, Сергей вернулся в комнату. Стали с Лехой досматривать съемку.

– Кира сказал, вечером заедут вместе с Катериной. Продублирую им на бис. Не ожидал от него, что бросит свою малину с клубникой и уйдет в такую дыру.

– Не такая, значит, малина, раз ушел, – ответил Алексей. – С отцом вечные терки. А потом, лямур-тужур, куда денешься?

– Да уж. – Сергей выключил камеру и ноутбук. – Ну а твой как? Работу нашел?

– Не-а. – Алексей пересел от стола на диван, закинул руки за голову, вытянул вперед ноги. – Торчит дома целыми днями. Купил на «Горбушке» диск с «Клубом знаменитых капитанов», слушает, ностальгирует. Я к нему вчера вечером в комнату зашел взять кое-что, он сидит в наушниках на диване, плачет, подушкой в меня швырнул, что я его засек.

– Что за хрень?

– Ты, похоже, совсем забетонировался, десант. Почему обязательно хрень? Радиопередача его детства. Я, говорит, может, благодаря этой передаче журналистом стал настоящим. Не подлецом-журналюгой, а именно журналистом. Улови, сын, разницу. В общем, совсем раскис батя. Депрессует по-черному. Шестой месяц пошел. – Алексей стал тихонько насвистывать мелодию.

– Что свистишь? – поинтересовался Сергей, бережно пряча камеру в чехол.

– Заставку к «Клубу». Я ее наизусть выучил.

– Слова там есть?

– Угу.

– Так включи слова, трубач, – снисходительно хмыкнул Сергей.

Убрав камеру в стол, подойдя к зеркалу, он внимательно изучал начавший бледнеть на шее засос.

Алексей принялся легонько отстукивать ритм мысками в тапочках:

– А чего, прикольно. Особенно это: «медленно и чинно». – Развернувшись к зеркалу боком, Сергей нижней частью тела произвел соответствующие совокуплению движения.

– Узнаю излюбленную твою аранжировочку, – скептически усмехнулся Алексей. – Там дальше для тебя есть спецтема: «Обнажаем шпаги за любовь и честь».

Сергей присел рядом, приобнял Алексея, оттопырив нижнюю губу, со значением покачал головой:

– Весо-омо. Я ж говорю, гимн половой любви. Эстет твой пахан, гурман утонченный.

– Ты о чем-нибудь другом можешь?

– Не-а, после бунгало не могу. Скинь ссылку, Зоське исполню, может, и у нее слеза вытечет, еще один пиджачок от «Ланвен», ну или от старичка «Армани» на плечи мне ляжет.

Алексей совсем сник.

– Чего скис, брателло? – хлопнул его по спине Сергей.

– Отстань, клоун, – дернул плечом Алексей. – Смотрю, злым и алчным дельцом заделался окончательно.

– Ты серьезно? Моральный кодекс включил?

– Да при чем здесь… – Алексей встал, подошел к окну, вложив руки в карманы джинсов, начал покачиваться с мысков на пятки, глядя на улицу.

– Брось, трубач, я не злой, я умный. – Теперь Сергей искал что-то в шкафу. – При моем семейном раскладе ловить момент нужно. Когда еще жизнь такой шанец подкинет. Знаешь, что такое по-немецки «шанец»? Укрепление, окоп – вот что это такое. Мне свой окоп оборудовать и экипировать нужно срочно.

– Шмотьем?

– В том числе, ты думал? Дресс-коды в злачных местах никто пока не отменял. Хотя шмотки – так, второстепенка. Конечная цель моих с ней сексуальных подвигов – квартира.