Олег Нестеров - Небесный Стокгольм

– Я согласна, милый.

– Во-вторых, в любой момент ты сама должна быть готова к выходу – за десять минут собраться, нарядиться, накраситься и быть самой красивой.

– Конечно, дорогой.

– Ну и в-третьих, не спрашивай меня ни о чем. Когда бы я ни пришел, сколько бы ни отсутствовал, дело есть дело, ты понимаешь.

– Мой милый, я тебя так люблю, конечно! Но у меня тоже будет одно маленькое условие.

– Я слушаю тебя, дорогая.

– При любых обстоятельствах, что бы ни произошло, что бы ни случилось, в десять часов вечера у меня секс.

– У нас началась борьба с фестивальными фильмами. – Белку понемногу отпустило.

– Это как?

– Начальство решило, что это очередное зло и вредительство. Что мы этими фильмами угождаем Западу. Не для народа своего снимаем, а стараемся им понравиться, мол, мы хорошие, похвалите нас.

– Так оно и есть. – Антон решил немного пошебуршить кочергой в Белкиной топке.

– Подумай головой. Мы эти призы запросто берем, уже к ним привыкли. Канны, Венеция. Это что, для страны не важно?

– Так, может, они специально там программу поддержки открыли, – высказал свою версию Антон, – чуть что в нашем фильме не так, чуть он вразрез со всеми нашими нормами идет, они ему раз – «Золотого Льва».

– Было собрание, так на нем Тарковскому оправдываться пришлось за «Иваново детство». Мол, «Золотого Льва» не просил, сами дали. Дурдом. А сейчас его новую картину потихоньку гробят.

– «Страсти по Андерю»? – кивнул Кира. – Я читал сценарий в «Искусстве кино».

– Фильм уже Госкино принят. А сейчас муть началась. Говорят, что слишком все безысходно: грязно, уродливо, – короче, приговор вынесли: фильм антирусский, порочит Россию. Досними, говорят, Куликовскую битву.

– Мы с Верой по Золотому кольцу тут недавно ездили, в Суздале были. Интересно, – оживился Антон. – По плану у нас следующим летом Соловецкий монастырь, его как раз восстанавливают. Слышали, Общество охраны памятников открыли? Наконец-то все храмы-монастыри в порядок приведут.

– Я с ним в троллейбусе ездила, – задумчиво сказала Белка.

– С кем на этот раз? – вздохнул Антон.

– С Тарковским. Когда училась, у нас был троллейбус, мы его вгиковским называли. Через всю Москву ходил, от Поклонной до ВДНХ. Пока едешь, всех встретишь, всё узнаешь. Как нулевая пара. Он уже заканчивал тогда, на дипломе был. А один раз сажусь в троллейбус, а по нему крылатая фраза гуляет: «Вася, смени облик!» Какой такой Вася? Оказалось, накануне в институте партийное собрание было, разбирали Шукшина за пьянку и драку в общежитии. Герасимов ему говорит: «Вася, тебе надо сменить все, начиная с облика. Ты не парень в кожанке и в сапогах, ты должен стать интеллигентом, Вася. И брось ты актерские эти свои упражнения, это дешевый хлеб и дешевая слава».

Решили тоже сменить облик. Действительно, хватит уже всех этих интеллигентских замашек, разлили по полной «губастого», как сказал Антон, все стаканы доверху. Белке – треть.

– Я так и не могу привыкнуть, что теперь в субботу на работу не надо ходить, – признался Петя. – Так что имеем полное право потерять человеческое лицо.

В начале весны вдруг объявили в новостях, что страна отныне переходит на пятидневку и будет отдыхать два дня в неделю.

– Давайте за субботу! – предложил Кира. – Будет теперь у нас свой советский шабат.

– Евреи что творят! – Антон крякнул и смачно закинул в рот кусочек пирожка с капустой. – Прут и прут. Быстро они египтян перемололи. Нет теперь для нас государства Израиль.

– А ты переживаешь, – не глядя на него, сказала Белка.

– А что мне переживать-то?

– Ну как же. Дочь родил, Василисой назвал, а оказалось, что она еврейка.

Антон переменился в лице. Постоял, пожевал, взял свой портфель и вышел вон. Повисла пауза.

– А почему она еврейкой оказалась? – не понял Петя. – Антон что, не отец?

– Да отец, отец. – Белка уже переживала, что не то ляпнула. – Мне Вера просто как-то рассказала, что мать у нее еврейка наполовину, по бабке. Сначала она просто Антону не говорила об этом, дел-то… Не в Третьем рейхе живем. А потом, когда его пунктик узнала, язычок прикусила. Недавно что-то там у них случилось, ну, то ли в гости кто-то из родственников приехал, какие-то фотографии смотрели за столом. Ну и получил братец для себя откровение. Искала его Вера всю ночь, из дому ушел. Но наутро явился. Теперь ему есть о чем подумать.

Петя хотел было пойти за Антоном, но тот вдруг сам вернулся, как ни в чем не бывало. Встал рядом, стараясь не смотреть на Белку. Взял еще пирожок.