Пётр Самотарж - Одиночество зверя

— Ощущаешь ответственность за свои поступки? — неожиданно спросил её при очередной случайной встрече в коридоре бывший любовник.

— Ты о чём? Неужели и ты — поклонник Авдонина! — воскликнула она в радостном изумлении. — Я ощущаю ответственность и не солгала ни единым словом.

— Конечно, тебе просто слили компромат в нужный момент, и ты исполнила заказ.

— Мне ничего не заказывали, а на человека я вышла сама.

— Сама? По запаху, что ли?

— Нет. Просто рылась в документах и газетах, не только московских, задавала вопросы разным людям. Разве не так ведут журналистское расследование?

— Ты работаешь на прокуратуру?

— Нет, на газету. Кстати, ты тоже в ней работаешь и занимаешься тем же самым.

— Я задаю вопросы власти, а не подследственным.

— Ты произносишь «подследственный» как синоним слова «невиновный».

— Разумеется, суд ведь ещё не состоялся.

— Вот именно! Так почему же ты считаешь его невиновным? Потому что он давал деньги тем, кого ты хотел бы видеть у власти? Так ведь никакие политические инвестиции не дают инвесторам автоматически иммунитет от уголовного преследования. Закон есть закон.

— А ты решила, что уже воцарилось правосудие? Когда правительство — главный преступник в стране, вряд ли справедливо сажать в тюрьму тех, кто ему не нравится.

— Даже если они тоже совершили преступление? Ты ведь не считаешь Авдонина невинным агнцем?

— Я считаю его козлом отпущения. Просто Покровский убирает людей, которые помнят его простым смертным.

— Ты считаешь Авдонина виновным по предъявленным ему статьям или нет? Вопрос очень простой.

— Вопрос неоднозначный. Когда из толпы виновных выбирают одного для примерного наказания, причиной такого выбора является не его вина.

— Считаешь, следовало разгромить все частные нефтяные корпорации, а не ограничиваться только одной?

— Считаю сделанный Покровским выбор доказательством его желания зачистить политическую поляну от всех чахлых ростков либерализма.

Они поспорили до хрипоты, и Юля вторично рассталась с бывшим избранником, теперь уже бесповоротно. Он счёл её бессовестной карьеристкой и в дальнейшем при встречах отворачивался. Более того, счёл публикацию о старых грехах Авдонина неприличной и ушёл из газеты. На радио он дал обширное интервью о категорической недопустимости совмещения в одном лице позиций собственника и главного редактора издания, поскольку такое сочетание даёт одному человеку объём власти, несовместимый со свободой слова журналистов. Статью Юли он публично никогда не упоминал, но публика сама связала воедино её и фигуру собственника-редактора прославленной газеты, и фамилию Кореанно некоторое время с завидной частотой упоминали в прессе.

Она попала на освободившееся место в кремлёвский пул и пару раз досадила неудобными вопросами Владимиру Петровичу Вороненко, пресс-секретарю президента Покровского. Тот её невзлюбил и попытался игнорировать во время пресс-конференций, но газета горой вступилась за Юлю и сумела поднять волну возмущения среди бумажных изданий. Время от времени в ответ на указующий жест Вороненко поднимались коллеги Кореанно из других изданий и первым делом заявляли, что зададут вопрос по её просьбе. Покровский устроил своему пресс-секретарю выволочку и заодно объяснил основной принцип своей работы с прессой: не подставляться без уважительных причин.

Вороненко позвонил главреду с намерением договориться о принципах дальнейшего сотрудничества и с первых слов пустился в объяснение своего поведения.

— Не трать слова понапрасну, Володя, — прервал его юлин работодатель. — Если я отправил эту девицу в Кремль, она мне там нужна. И если бы её методы работы не совпадали с моими представлениями о пределах допустимого, я бы нашёл на её место кого-нибудь другого. Способных людей у меня хватает.

— Нельзя превращать пресс-конференцию президента в бал жёлтой прессы, — возмутился Вороненко. — Нельзя задавать ехидные вопросики на потребу публике.

— Можешь обосновать свою позицию юридически? Она ни единым словом не нарушила закон о печати.

— Существуют понятия о приличиях, не описанные в законах!

— Нет таких понятий. Просто делай свою работу. Ты сам прекрасно знаешь уязвимые позиции вашей администрации, вот и готовь заранее контраргументы. Наше дело спросить, твоё — отбояриться без ущерба для президентского престижа.

— Нельзя опускаться до площадного уровня дискуссии.