Пётр Самотарж - Одиночество зверя

— Покровского?

— Да, Покровского. Он должен считать эту партию своей, пока она не пройдёт в Думу.

— Он будет считать своей только ту партию, которую создаст сам. Ты думаешь, можно легко и просто обвести вокруг пальца такого искушённого человека?

— Я, по крайней мере, предлагаю более сложную схему, чем ты. По-твоему, его нельзя обмануть, но можно осилить в открытом бою? Кто из нас двоих более наивен?

— Допустим, я. Но ты не закончил — каким образом можно перехватить эту партию у Покровского?

— Перехватить у генерала ничего нельзя. Всё проще и сложнее — она никогда не будет под его контролем. В основе всей затеи лежит именно новизна свежей политической силы, народ должен увидеть в ней реальную альтернативу, а такое возможно лишь в том случае, если партия будет победоносно разоблачать самых влиятельных коррупционеров, начиная с уровня министров. И Покровский их отдаст.

— Интересно, почему? И что значит «отдаст»? Кажется, после смерти Сталина у нас ещё ни один министр в тюрьму не попадал. Генпрокурору, правда, одному не повезло. Максимальная мера наказания, практикуемая Покровским — перевод на другую работу.

— Теперь сядут, — убеждённо заметил Саранцев мертвенно спокойным голосом, не глядя на собеседника. В каждом его жесте, в любом, самом незначащем, слове сквозила безграничная вера в собственные слова. — Он хочет вернуться в Кремль и готов принести некоторые жертвы.

— Похоже, ты не шутишь…

— Нет, я серьёзно. Вторая партия власти удваивает пресловутую политическую стабильность, а не расшатывает её. Любое правительство надоедает людям через несколько лет, даже если не создаёт поводов для социальной ярости, а наше нынешнее без нескольких ляпов не обошлось. Пока Покровскому удаётся отделить себя от критического положения в жилищно-коммунальном хозяйстве, например, но, в конце концов, плотина рухнет. Двадцать первый век на дворе, всем критикам рта не зажмёшь. Для полномасштабного политического кризиса не хватает только авторитетной оппозиции, вот её мы и создадим.

— И Покровский нам поможет?

— Ты считаешь его дураком, не способным распознать свою прямую выгоду?

— Нет. Но не могу представить его в роли марионетки. Ты очень свободно фантазируешь на темы, где слишком многое зависит от реальной, а не воображаемой реакции генерала. Он военный, и раздвоение власти в его сознании — катастрофа в системе управления.

— Сейчас — да. Но нет ничего постоянного в нашем мире.

— Хватит интриговать, выкладывай карты на стол. Ты хочешь изменить мировоззрение Покровского за пару недель?

— Я предложу ему план широкомасштабной, но незаметной политической реформы. Партии должны меняться у руля, не вызывая государственной катастрофы, иначе в конечном итоге страна погибнет. Ведь рано или поздно любая власть уходит, даже советская, и мы в самом деле не можем себе позволить при каждой такой перемене переживать обрушение государства. Он и без меня понимает необходимость изменить вековую парадигму, просто не видит возможности для решительных действий прямо сейчас, хочет отложить на будущее. Неопределённое.

Антонов смотрел на президента с интересом, как молодой хищник на неизвестное ему маленькое существо. Он видел его часто в течение большого отрезка своей жизни и уверенно распознал его природу. Саранцев определённо был деловым и практичным человеком, лишённым иллюзий, но не эмоций. Теперь он готов к глупой авантюре, основанной на собственных измышлениях и умозрительных политических конструкциях.

— Подожди, — недоверчиво вставил Антонов своё слово в речь шефа. — Ты хочешь убедить Покровского согласиться с созданием новой партии и её победой на думских выборах?

— Хочу и смогу.

— С ума сошёл? Стоит тебе хотя бы намекнуть ему о своём прожекте, и он в одно мгновение переместит тебя в своих предпочтениях глубоко вниз. А вот в приоритетах — наоборот, передвинет на самую вершину. Ты действительно хочешь сделать своим врагом Покровского? Зачем тебе такое удовольствие?

— Я не собираюсь с ним ссориться. Наоборот, хочу расширить и усложнить сотрудничество к общей выгоде.

— Тем хуже для тебя. Если ты решил начать с ним войну не на жизнь, а на смерть, лучшего способа не найти. Я ведь предлагал простое разделение сфер ответственности, а тебя занесло в несуразную степь.

— Я знаю Покровского. У него действительно военно-стратегическое мышление, но оно вовсе не исключает многоходовых комбинаций, наоборот, в его системе ценностей способность ставить противника в тупик неординарными приёмами — положительное качество. Он хочет побеждать, и он не откажется войти в историю из-за боязни проявить недальновидность. Властителей, до последнего цеплявшихся за кресло, в нашей истории достаточно, я предложу ему способ встать в первый ряд исторических деятелей.