Пётр Самотарж - Одиночество зверя

«Ещё как неизбежны», — мысленно согласился Саранцев. Правда, в политике видны они всегда только задним числом. Когда нет денег, но требуется изображать бурную деятельность для введения в заблуждение общественного мнения, в основу жизни ложится словоблудие и умение уходить от вопросов. Сначала отсутствие математических критериев правоты Игорю Петровичу нравилось, но затем быстро надоело. Если десять человек доказывают свою правоту, не подлежащую доказательству, девять из них нужно признать непригодными к делу, либо вообще никак не реагировать на возникшую проблему. В отсутствие твёрдых истин корректно выбрать одного правого из десяти — задача почти невыполнимая. Остаётся только действовать наугад, либо руководствоваться личным обаянием одного из претендентов на обладание истиной.

— Ошибки в политике никогда не принадлежат одному человеку, — с умным видом изрёк Саранцев. — Показательные жертвоприношения здесь всегда — игра на публику в погоне за рейтингом.

— С вами приятно разговаривать, Игорь Петрович, вы очень убедительно формулируете мысли. Но я всё же говорю о другом: Сергей Александрович действительно ценит людей, которых отобрал в команду. Он не выстраивает политические конструкции и не делает рассчитанных выводов о целесообразности хранить верность, просто считает предательство низостью.

Саранцев молча ждал продолжения, но тем временем суетливо пытался и сам подыскать подходящие слова. Любое из возможных высказываний в сложившейся ситуации казалось ему глупым или грубым. Поблагодарить — странно, неуравновешенная женщина говорила как бы не о нём, а скорее о собственном муже. Возражать — ещё ужасней, отрицание положительных качеств шефа при живом и слишком разговорчивом свидетеле. Скромно согласиться — но Елена Фёдоровна ведь обещала открыть ему тайну, а значит, не ждёт от него осведомлённости. В противном случае она попадает в неловкую ситуацию.

В те времена Игорь Петрович ещё не имел возможности лично убедиться в справедливости слов прекрасной половины шефа, и он ей не поверил. Покровский не производил впечатления человека сентиментального, наоборот — с первого взгляда виделся неприступной скалой. В последующие годы длительное общение с генералом обнажило новые подробности его характера, среди них — нежелание вслух признавать ошибки любого рода, в том числе в оценке людей.

— Вы мне не верите, — с утвердительной интонацией продолжила Елена Фёдоровна. — Понимаю, доказать мои слова трудно. Единственный аргумент — я знаю его давно.

— Я, собственно, и не спорю. Приму ваше сообщение к сведению. Правда, не очень понимаю, зачем вы всё это сказали. Вы уверены, что Сергей Александрович одобрил бы вашу откровенность?

— Ни в коем случае! Не выдайте ему меня ненароком. Я в тайне от мужа срываю с него командирскую маску — хочу, чтобы сотрудники могли на него положиться, ведь он заслуживает доверия.

Странная женщина — предаёт мужа и искренне считает себя его благожелателем. Да и не столько предаёт, сколько выставляет в смешном свете — наверное, как и Саранцев, никто ей не верил. Как можно принять за чистую монету комплименты жены мужу? Особо извращённый ум может заподозрить несчастную в измене и отсюда — в желании искупить вину. Семья Покровских со стороны выглядела благополучной, и странно ждать иного, если всегда и во всём они добивались успеха. С другой стороны, счастье не измеряется карьерными достижениями и даже выживанием на войне. Человек — существо сложное, и эмоции его научными формулами не описываются.

— Елена Фёдоровна, у вас есть основания подозревать меня в недобросовестности?

— Боже упаси! Я просто боюсь, вы не до конца понимаете мотивы поведения Сергея Александровича. Его генеральские замашки многих вводят в заблуждение, и не удивительно. Ему доводилось посылать людей на смертельно опасные задания, иногда они погибали при исполнении его приказов, и теперь многие боятся взглянуть дальше внешнего образа человека, видевшего смерть. В действительности он именно в силу своего жизненного опыта терпеть не может рисковать людьми без крайней на то необходимости.

— Извините, Елена Фёдоровна, я вас не понимаю. Мы с Сергеем Александровичем не друзья, с вами мы сейчас находимся на официальном мероприятии, а не в гостях, вы хотите оставить наш разговор в тайне от мужа, и всё это вместе взятое меня крайне не устраивает. Я нахожусь в двусмысленном положении. Не собираюсь вас выдавать, но тем самым я оказываюсь участником некоего заговора против шефа.