Дмитрий Иванов - Где ночуют боги

Рампо поехал дальше, вверх по дороге. Скоро достиг первого верхнего каньона. Здесь Антон вышел из машины и подошел к реке. Река была узкой и мелкой, течение – быстрым и нервным. Антон даже потрогал воду рукой осторожно – она была очень холодная. Он зачерпнул в ладони воды и сделал глоток. Вода была вкусной, студеной. Антон сделал еще несколько глотков.

Он вернулся в машину и опять ехал вверх и вверх. Вскоре достиг второго, самого верхнего каньона. Там он тоже пил воду, оказалось, холодная вода не только хорошо утоляла жажду, но и усиливала ее, хотелось пить холодную вкусную воду еще и еще.

Потом Антон доехал до третьего, вообще верхнего каньона. Дорога к нему была по-настоящему плохой. Ни одна легковая машина и никакой городской джип не проехал бы здесь… Но «Патриот» проехал, правда, иногда раздавался скрежет камней по днищу. Антон с усмешкой вспомнил свой московский «Пежо» и высокомерно подумал:

«Пежо» – это что за машина? «Патриот» – да. Бомба. Проходимость имеет, вообще».

Антон засмеялся, потому что мысль в его голове была явной цитатой из мыслей Эдо. Антон умел думать, как другие люди. Поэтому он и был концептологом.

На третьем каньоне, вообще верхнем, было очень красиво. Антон даже сделал несколько фотографий. Но фотографии красоту передавали плохо. Именно поэтому Антон относился к фотографам с некоторым пренебрежением и даже ссорился из-за этого пару раз со своим отцом, фотохудожником Ильей Рампо. Антон считал, что фотография может преувеличить, но не может передать красоту женщин или вот дикой природы. А отец Антона был убежден, что искусство фотографии, как любое искусство, призвано не передавать, а подчеркивать прекрасное. Антон же считал, что подчеркивать прекрасное – это идиотизм. Зачем подчеркивать прекрасное? Подчеркивать нужно ошибки. Из-за этого они с отцом ссорились.

На вообще верхнем каньоне река была по-прежнему мелкой, но каменистые берега ее вдруг стали высокими, очень высокими, с десятиэтажный дом. В одном месте они сходились близко, зажимая реку с двух сторон, в этом месте река образовала купель с прозрачной ледяной водой. Каньон выглядел не только вообще верхним, но и вообще призрачным, первобытным. Антон даже подумал, что вот так, наверное, мир выглядел в самом начале, в момент сотворения, когда еще ничего не было: ни человека, ни «ЛУКОЙЛа». Потом Антон осмелел. Снял рубашку, скинул туфли и носки и вошел в реку. Холодной водой омыл лицо, подмышки и затылок, пофыркал, потоптался с ноги на ногу. Ноги мерзли, но это было даже приятно, целый день ноги главы креативного штаба ходили по грандиозным спортивным объектам, устали и холодную воду восприняли как благодарные слуги, сразу перестали ныть и готовы теперь были идти, куда скажет хозяин. Потом Антон огляделся – кругом было тихо, ни души, тогда он еще сильней осмелел, разделся догола и с большого камня прыгнул в купель. Ощущение было ни с чем не сравнимо. Мозг и член – два наиболее важных органа современного человека – сразу стали как у воробья. А сердце, наоборот, стало как у льва – во всю грудь, а из горла сам собой вырвался крик:

– А! Аааааа!!!

Антон кричал как дикарь и был счастлив. Из купели выбежал, потому что вспомнил, что можно и простудиться с непривычки и заболеть, все хорошее надо дозировать, иначе хорошее станет плохим. Антон встал на большой серый камень и стоял на нем, голый и античный, как Давид, и улыбался. Эта мысль, что он как Давид, Антону очень понравилась. Все ему нравилось в этот момент. Так бывает.

В это мгновение раздался грохот, но не в небе, а как-то сразу везде. Антон подумал, что это гром, и сейчас пойдет ливень, и надо бежать к машине, пока не промокла одежда, потому что голым в гостиницу «Бомба» возвращаться неудобно, не так поймут Эдо и его сестры. Но это был не гром. Антон это понял через секунду, когда грохот повторился, усилился, и опять повторился, и больше не смолк. Все наполнилось гулом, низким, глубоким. Камень размером с джип, на котором стоял босыми ногами Антон, задрожал, как прибрежный голыш. Антон посмотрел вверх. Он увидел то, чего никогда не видел раньше, да и не мог видеть. В мозгу Антона промелькнули два слова – «гнев титанов». Больше слов не было. Рампо увидел, как сверху, с высоких скалистых берегов, медленно срываются камни, каждый размером с «Патриот», а вперемешку с камнями хотят сорваться, и через секунду сделают это, вырванные из земли какой-то адской силой деревья, каждое в обхват человеческих рук, а еще вместе с ними устремляется вниз живая и страшная масса земли, травы, воды, грязи, глины и всего остального, из чего состоит гнев титанов. Еще секунду поток висел на самом краю скалистого берега. Потом что-то сзади его подтолкнуло. Все наполнилось грохотом. Последнее, что увидел Антон, уже не глазами, а памятью, был сын Вася. Антон подумал, что завтра у Васи день рождения и что он пройдет хорошо и Вася будет орлом – его поднимут вверх, в небо, люди, которых нанял Антон. Но для Васи это все неважно: кто кого нанял, его мечта сбудется, Вася будет видеть мир с высоты, и будет бояться и улыбаться, и не будет знать, что его папы, Антона Рампо, в это время уже нет на свете. И это, наверное, неплохо, зачем портить сыну день рождения плохим известием, да и плохое ли это известие, что на свете стало одним креативным человеком меньше, мир не стал от этой потери ни лучше, ни хуже. Вася никогда не узнает, как умер отец, но зачем ему знать, что отец его был дурак – поехал в Сочи создавать положительный образ и попал под горячую руку титанов. Пусть лучше Вася будет думать, что отец погиб как герой, Лена что-нибудь придумает, у нее есть воображение. Пусть Вася будет счастлив. Он достоин счастья – он маленький.