Виктор Пожидаев - Чистые струи

— Вот разболтался! — удивилась бабушка. — То слова в день у него не допросишься, а то… Чего как хмельной? Мишаньке обрадовался?

Дедушка подмигнул Мишке и принялся за щи уже молча.

— Ой, старый! А я ведь сразу и не сообразила, почему ты его нахваливаешь! Никак, на волков намыливаешься взять?

Дедушка опустил голову и ухмыльнулся.

— И думать не смей, старый лапоть! За самого ночами не спишь, передрожишь вся, а тут еще и Мишаньку за собой тянет. Как тебе только не стыдно!

— Это тебе должно быть стыдно, старая! Волки уже под окнами собаку рвут, скоро в коровники проберутся, а ты на печи меня удерживаешь, курица напуганная.

— Да не держу я тебя, хоть вообще домой не приходи, а Мишаньку не смей трогать! Пусть вон зайцев, если хочет, ловит. А с тобой не пущу. Сказано — и все тут!

— Ну чего разошлась… — смирился дедушка. — То слова не допросишь, а то — как из кузова!

Мишка рассмеялся: ловко дедушка повернул бабушкины слова против нее же!

Тут дедушка встал из-за стола.

— Я, Мишатка, на станцию еду. За грузом. Не хочешь со мной?

— Ну до чего же колготной старый! — всплеснула руками бабушка. — Езжай один, не пущу я его. Станций он твоих не видел!

— Ну ладно, один так один. Всю жизнь один… — погрустнел дедушка и начал одеваться.

Мишка заерзал на стуле, но бабушка строго сказала:

— Сиди!

И дедушка уехал один.

Бабушка пичкала, пичкала Мишку всякими ватрушками, Мишка даже жевать устал. И все это время бабушка расспрашивала Мишку про его жизнь. Тоже! Нашла тему… «Костюмчик тебе новый справили, Миша?» Справили! Только он давно уже не новый. Как же он будет новый, если трое на одного…

— М… угу… — отвечал Мишка на все вопросы бабушки. И она была, кажется, довольна.

— Ну ничего! Ничего… — услышал он вдруг приближающийся издалека голос. — Теперь отдохнешь, выспишься как следует. Ишь, до чего мальчонку довели — спать не дают!

Вот тебе и на! Наугукался.

— Да что ты, бабуня! — пошел на попятную Мишка. — Так можно все на свете проспать.

А ведь действительно! Еще бы чуть-чуть — и дедушка отвез приваду без него. А так — вот, и на конюшне в первый же день побывал, и в лес наведался. Чуть было за грузом на станцию не поехал…

Тут Мишка покосился на бабушку, она погрозила ему пальцем.

— Хитрюня ты, Мишанька! Успеешь еще за грузами… Везде успеешь.

Мишка повеселел.

— Бабушка! А проводник вышел сегодня в тамбур и говорит! Как, говорит, в такой дыре люди живут?! Да, да! Думал, что я за него!

Бабушка сильно рассердилась:

— Ну надо же! Это у нас-то дыра? И ты ему ничего не сказал?

— Сказал! — выпалил Мишка. — Я ему сказал, что тут кино каждый день и автобусы ходят, а карасей столько, что ему в Москве не снилось…

— Надо же! — не могла успокоиться бабушка. — Нашел дыру. Ну ты молодец, что так его отбрил. Будет знать!

Дедушка вернулся затемно, озябший.

— Четыре рейса крутнул! — радостно сообщил он. — Овес возил. А вот это тебе, Мишатка! Пользуйся!

Он протянул Мишке моток стальной блестящей проволоки.

— Сейчас, Мишатка, перекушу и обжигать будем. Чтоб помягчела. Завтра на тропы пойдешь. Как ты на это смотришь, а, старая?

— А чего ему дома сидеть, пусть идет! — неожиданно согласилась бабушка.

И Мишка понял, почему она согласилась. Уж очень ей понравилось, что Мишка так лихо отбрил проводника. Эх! Сейчас бы столкнулся Мишка с этим зевакой!

…Проснулся Мишка от громкого разговора. У двери в замасленной фуфайке, выставив вперед больную ногу, сидел на табуретке дядя Петя Шмаков. Дедушка, пытаясь озябшими руками расстегнуть крючок на полушубке, нервничал и сердито говорил Шмакову:

— Во-во! Жди! Дождемся. В один прекрасный день нас судить будут! Да! А что ты думал? Раздобрились, скажут колхозники, наши охотнички. Сначала овцу волчишкам подбросили… Съели они овцу, Петр? — с издевочкой, будто сам не знал, спросил он.

— Съели! — охотно подтвердил Шмаков. — Но ведь снотворное в нее негодное начинили…

— А теперь вот кобылку слопали! — не слушая его. бубнил дедушка. — Проснулся, Мишатка? Во-во! Ты хоть постыди дядю Петю. Волки, Мишатка, ночью нашу лошадку схрумкали. Плевали на человечий запах! Я ему говорю: пока нажрались да дрыхнут, зафлажить! Зафлажить и перебить к чертовой бабушке… Чего уставилась, старая? Да ты-то тут при чем?!

Бабушка ничего не сказала, ушла в зал.

— …Вот. А наш дядя Петя нюни распустил. Подождем, говорит, следующей ночи. Придут, мол, косточки пососать!

Шмаков ухмыльнулся, махнул рукой и поднялся.